Мёртвая смерть/Алина Витухновская

Пишу, «вот только проснувшись».

По какой-то неизвестной науке причине мне всю ночь снилась поэтесса Алина Витухновская. То есть, вернее, выдающая себя за Витухновскую сущность неопределённого вида и пола, затянутая во что-то наподобие чешуи, только не рыбьей, а как у ананаса, если с чем-то сравнивать. На голове у неё был чулок с прорезями для глаз и рта, как у пусси-риот, но, в отличие от них, она была в шляпке с розочкой. Но представлялась она Алиной, да и мне казалось, что это она и есть.

Алина вела поэтический вечер, устроенный — во сне я это откуда-то знал точно — в благотворительной столовой для бомжей при Храме Христа Спасителя. Бомжи, собственно, и составляли основу зрительского контингента. На людей они походили мало — скорее, это были существа, напоминающие огромных мрачных бурундуков. Разговаривать они, кажется, совсем не могли, а только свистели.

Сначала выступала не сама Витухновская, а некая женщина-рэпер со сценическим псевдонимом Глокая Куздра. Рэпаки её я не запомнил, но общий их настрой был радикально-феминистический (помню даже, я во сне задумался, почему в России до сих пор не появилось феминистского рэпа, ведь это так естественно). Однако под конец она вдруг начала протяжно и с подвыванием петь на какой-то очень знакомый мотивчик нечто вроде:

   Несите кофию, какаву:
   Пизда на всё имеет право –
   Она ведь женщина и мать,
   Ей все должны, и - уважать!
   (во всяком случае мне последняя строчка запомнилась именно в таком виде).

Бомжи возмутились и прогнали Глокую Куздру со сцены заливистым свистом.

Тогда в серёдку выступила сама Витухновская и заявила, что «посвящает своё выступление такому значительному явлению нашей жизни, как пиздец». Дальше она сообщила, что читала какую-то рукопись философа Лосева, который определил пиздец как «абсолютное тождество эротического и танатического начала» (опять же помню, что во сне я озаботился — не забыть бы формулировку, стал искать бумажку, чтобы записать, и даже нашёл, но вот ни ручки, ни карандаша не было).

После этого Алина начала читать стихи. Первые были какими-то маловыразительными, запомнилась только строчка «свет очей неизвестно чей». Потом она прочла стих якобы Дениса Яцутко, «отсеки меня — выйдет печаль» (эта двусмысленная фраза — всё, что запомнилось [1]). За сим последовало очень длинное стихотворение в более классической манере, из которого у меня в памяти осталось начало:

   Хоть вагинальный, хоть анальный –
   Случись! (Но только не со мной!) –
   Пиздец огромный, нереальный,
   Безумной силы неземной!

— и из середины две строки:

   …Пусть кто-нибудь другой поляжет
   Под перекрёстным арт-огнём.

Это мне запомнилось, потому что Алина тут прервалась и пустилась в разъяснения, что под арт-огнём она понимает не артиллерийский, а художественный, art-огонь, то есть пламя современного искусства, в котором, по её словам, «горит, не сгорая, горит и горит Дорогомиловский рынок».

На это бомжи тоже свистели, но одобрительно.

После этого Витухновская принялась декламировать некие, как она выразилась, «форизмы», которые она противопоставляла «афоризмам», лишённым, как она заявила, форы. Ничего оригинального, впрочем, в её «форизмах» не было — это были некие сентенции, претенциозные до чрезвычайности. В середине декламации каждой сентенции она прерывалась, оттягивала чулок на лице и щёлкала оттянутым себе по физиономии, с характерным звуком «дщ» (собственно, это и была, как я понял, «фора»). Под конец она заявила:

   Что есть Пиздец? – (дщ!) - Оргазм небытия!

Вот тут-то я и пробудился и пошёл, не умываясь, записывать всю эту хрень.

Теперь вот думаю, ложиться досыпать или лучше не надо.

   [1] Как я теперь понимаю, это подсознание так переработало пелевинскую фразочку из романа про Толстого - ну, где лошадь советует графу «усечь смердячую яцутку».

ДОВЕСОК. Прошу помнить, что к реальной Алине Витухновской, Денису Яцутко и покойному проф. Лосеву всё это не имеет никакого отношения — это исключительно «игра подсознания». Я не заменял имена только потому, что никогда не редактирую записи снов: тогда просто не имеет смысла их записывать, это будет уже «литература», а я этого категорически не хочу.

ДОВЕСОК 2. Подумав, я решил, что в стихе о пиздеце уместны интонационные скобки — чтица в этом месте «голос понизила и интонацией подчеркнула». А вот запятую в последней строчке убрал ради точности: интонационно её там не было.

)(