Поле Чудес
Поле Чудес — в романе «Золотой ключ» особая территория внутри Зоны. Если Зона полна аномалий, то Поле Чудес — что-то вроде одной большой аномалии, внутри которой могут нарушаться даже базовые физические законы. В частности, нарушаются граничные условия теоремы Нётер, из чего следует, что там не работают законы сохранения. С причинностью там тоже всё очень непросто.
Расположение
Одно из немногих мест в Стране Дураков, расположение которого относительно дохомокостного мира известно точно. Это центр старинного итальянского города Пизы, а именно — Piazza dei Miracoli, что переводится как «площадь чудес» или «поле чудес». На ней располагались четыре шедевра средневековой архитектуры: Пизанский собор, Пизанская башня, Баптистерий и кладбище Кампо-Санто. На момент действия романа они превратились в развалины, за исключением башни, которая наклонилась к земле под углом 45 градусов, но всё-таки продолжает стоять.
В действительности
Относительно Зоны Поле Чудес тоже определено вполне понятным образом. Сама Зона представляет собой эллипс, наложенный на неровную поверхность. В одном из фокусов эллипса находится Монолит, а во втором — Поле Чудес.
На самом деле
На самом деле Поле Чудес представляет собой покрывающее местность специальное (оно же чудесное) поле. Поэтому то, что в действительности находится на Поле Чудес, на самом деле пребывает в поле чудес.
Соответствующие разъяснения даны в действии шестьдесят втором Второй Книги романа.
— А вы не в курсе? Расхаживаете по ветвям реализаций как по паркету — и ничего не знаете? Вы где находитесь?
— На Поле Чудес, — ответил кот, слов Алисы не дождавшись.
— Ну что за обывательщина, — Купер покачал головой. — Вы находитесь не на Поле Чудес. Вы находитесь в поле чудес.
— Это по-упырьски, что ли? — удивился Базилио. Он слышал, что упыри говорят не «на Зоне», а «в Зоне», и очень на этом настаивают.
— Нет. Буквально. Алиса, вам физику преподавали? Сколько вы знаете фундаментальных взаимодействий?
Кот вообще не понял вопроса. Зато лиса навострила ушки: речь пошла о вещах, ей более-менее знакомых.
— Электромагнитное, — начала она, — гравитационное… Это, как его, сильное… Слабое, сверхслабое… — тут она замолчала.
— А также темпоральное, административное и специальное, — закончил бульдог. — Которое также иногда называют магическим или чудесным.
Обстановка
Из-за вышеуказанных особенностей Поле Чудес может выглядеть очень по-разному. Однако базовый пейзаж — развалины и в середине пустырь, над которым нависает белая башня.
Вот какой увидел Зону первый раз Базилио (см. действие тридцать шестое):
На Поле Чудес царила тишина. И не просто так, а над вечным покоем. Ну не то чтобы вечным — но застывшим, ажурно-хрупким, изысканно-мертвенным. Покрывал и окутывал его небесный шатёр фиалкового цвета. По всему его кругу лежало тонкое тёмное облако. В одном месте — чуть левее кота — оно разрывалось, и виден был тонкий серп молодого месяца. Кот повертел головой и в другом месте — справа — увидел почти полную, чуть ущерблённую луну. Третья луна — чёрная, антрацитная — висела за спиною, и была невидима, но чувствовалась каким-то местом возле затылка. Коту показалось, что есть и четвёртая, призрачная, ровно в половинку от полной. Но она была как буль буль буль бутылочка казённого вина: вроде и есть она -
— блимп! -
— а вроде и оппаньки.
Впереди, насколько хватало глаз, серебрилась дорога, вымощенная добрыми намерениями. Она вела к оглушающе тёмным развалинам, полным тайн. Средь них возвышалась — а точнее, кренилась — лебедино-дивная белая башня, не тронутая временем и пространством. Она росла наклонённой где-то под тридцать градусов к земле, но это не мешало ей быть стройной и прекрасной. Из стен её исходило бледное пламя — pale, так сказать, fire. Иной же раз казалось, что бледное пламя исходит как раз-таки из окон, а стены просто белеют. Базилио смотрел и так и этак, но общей закономерности не уловил. Тогда он стал искать для созерцаний предмет попроще. И преуспел — увидев проржавевшую табличку на облезлом столбе. Покрутив настройки зрения туда-сюда, он разобрал следы слов «Piazza dei Miracoli».
Однако Поле (то есть поле) Чудес нестабильно. Периодически оно превращается во что-то вроде описанного в действии сорок пятом:
Бил барабан и зудела военная флейта.
В табакерке — а ничего, кроме неё, в природе не существовало, — красовались уланы, гусары и янычары. Они совершали эволюции, задирая хвосты и превращаясь друг в друга. Некоторые ныряли в фонтаны и выплёскивались из них преображёнными, обычно в наяд — аппетитных, крупных, задиристых. В этом была и какая-то внутренняя правда, и некое томление, и захватывающее что-то. Хотелось бесконечно созерцать их телодвижения. Но ещё больше хотелось взять да и бросить пакет кефира в самую их серёдку, чтоб грохнуло-брызнуло и всех обдало как малафьёй. То-то они зашкварятся! — думал Базилио.
Услыхав его мысли, весь кордабалет со свистом переложились в поняш военных профессий: уланей, гусарыней и понных пионерок. Им-то, яко бабам, никакая малафья не в зашквар. В помощь им из менажницы — которая была по сути той же самой табакеркой, только в высшем смысле — выскочили экзальтированные кекелки в боа из петушиных перьев, как со спектакля провинциального драмкружка. Случилось также множество радиолярий и огромная кастрюля с сухими макаронами, которые немедленно загорелись — хотя горели медленно, вот такая диалектика. Произошло та кже всё мно о других ад остн ы гор г, но го, да! чему к со ес р в быти вать и то не про ним чи т? Остал ся преж рые толь ко старый полковник, чья левая нога была генеральша, а правая — губернаторша. Они кружились как шерочка с машерочкой, пока не рассыпались галантно на множество мелких тлей. Тли наполнили военную песню улётным гулом славы. Кот прямо-таки заслушался, рот разинув — но и прикрыв, чтоб туда не залетело.