Парсуплет-Парсуплёткин, Сгущ Збсович (НТЗ) — различия между версиями
(→Отсылки) |
(→PS. От Константина Крылова) |
||
Строка 57: | Строка 57: | ||
Константин Крылов полагает, что образ надоедливого недопёска возник у Харитонова в результате общения с троллями и хейтерами в ЖЖ и Фейсбуке, которые сначала просятся в друзья, потом начинают писать гадости, а когда их банят - пытаются влезть анонимно или с другого аккаунта. | Константин Крылов полагает, что образ надоедливого недопёска возник у Харитонова в результате общения с троллями и хейтерами в ЖЖ и Фейсбуке, которые сначала просятся в друзья, потом начинают писать гадости, а когда их банят - пытаются влезть анонимно или с другого аккаунта. | ||
− | Можно также предположить, что недопёсок (являющийся | + | Можно также предположить, что недопёсок (являющийся [[швайнехунт]]ом) является объективированным образом лени и неаккуратности автора (и не только его), каковые качества стали причиной многочисленных ошибок в тексте романа, особенно в Первом Томе. |
== Отсылки == | == Отсылки == |
Версия 11:36, 15 сентября 2019
Сгущ Збсович Парсупле́т-Парсуплёткин — недопёсок. Не является героем романа «Золотой Ключ», хотя к тому стремился. Был забит семью таинственными песцами, а впоследствии утоплен в реке Березине вместе с Третьим Томом романа.
По своему собственному признанию, является швайнехунтом.
Содержание
- 1 Ударение в фамилии
- 2 Появление
- 3 Упоминания в романе
- 3.1 Видение Пьеро
- 3.2 Взгляд со стороны автора
- 3.3 СЕДЬМОЙ КЛЮЧИК, ЗАГАДОЧНЫЙ. УДИВИТЕЛЬНАЯ — И ПРИ ТОМ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ — ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК НЕКИЙ НАЗОЙЛИВЫЙ НЕДОПЁСОК ПО ИМЕНИ СГУЩ ЗБСОВИЧ ПАРСУПЛЕТ-ПАРСУПЛЁТКИН НЕОЖИДАННО, НО ЗАСЛУЖЕННО ПОЛУЧИЛ ПИЗДАРИКОВ ОТ СЕМИ ТАИНСТВЕННЫХ ТЕНЕЙ — И НЕ БУДУЧИ В СИЛАХ СИЕ ПЕРЕНЕСТИ С НАДЛЕЖАЩИМ ДОСТОИНСТВОМ, ОКОЛЕЛ!
- 3.4 Действие первое
- 3.5 Примечания ко второй книге
- 4 PS. От Константина Крылова
- 5 Отсылки
- 6 Примечания
Ударение в фамилии
Сам автор, давая жизнь персонажу, именовал его «Парсупле́т-Парсуплёткин», с ударением на «е». Однако, появившись, недопёсок сразу стал своевольничать — и, в частности, именовать себя «Парсу́плет-Парсуплёткиным», с ударением на «у». Автору уже всё равно: Парсуплёткин ему неприятен в любых вариантах.
Появление
В начале Третьей Части автор описывает ситуацию так:
Он пробовался на небольшую, но важную роль и сначала показался подходящим. Но в первой же сцене со своим участием повёл себя настолько бестактно и развязно, что я вынужден был прекратить всякое с ним сотрудничество.
К сожалению, вместо того, чтобы покинуть роман, недопёсок продолжал крутиться неподалёку, влазя в текст и вписывая себя куда ни попадя. Уж я гонял его, гонял. В итоге мне это надоело, и я напустил на Парсуплёткина семерых песцов, которые его отредактировали вусмерть. Подробное изложение этого имеется в cедьмом ключике, а предыстория — в Видении Пьеро, что в Томе Первом.
В авторских комментариях к этому фрагменту также указывается, что роль, на которую предназначался недопёсок, отдали Напси, который, по мнению автора, «неплохо справился».
Упоминания в романе
Видение Пьеро
В главе «Inspiratio. Видение Пьеро» Пьеро, наебенившись водкой с айсом, переживает серию трансцедентальных откровений. В частности, он слышит автора:
- Ты снова здесь, паскудный недопёсок?! — снова раздался тот самый голос, идущий отовсюду, и был тот голос гневен. — Я тебя, гондон штопаный, предупреждал — не лезь ко мне в книжку?
Существо сжалось и заскулило.
— Хорошо, но это последний раз… — начал было голос, однако в этот миг Пьеро посетило внезапное и острое прозрение. Он вдруг постиг, что существо-то и вправду гондонисто — поэт хоть и не ведал, что есть гондон, но ощутил тождество сущностей — и верить его скулежу нет никаких причин.
Пьеро удаётся убедить автора, что недопёсок спит в тумбочке и не заслуживает доверия, на гондона набрасываются семеро теней.
Взгляд со стороны автора
В «вигилия-синопсисе» автор описывает ту же сцену несколько иначе. Описывая времяпрепровождение различных персонажей, автор случайно замечает Парсуплет-Парсуплёткина и призывает поскорее выгнать его из романа пинками, мотивируя избытком действующих лиц.
СЕДЬМОЙ КЛЮЧИК, ЗАГАДОЧНЫЙ. УДИВИТЕЛЬНАЯ — И ПРИ ТОМ В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ — ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК НЕКИЙ НАЗОЙЛИВЫЙ НЕДОПЁСОК ПО ИМЕНИ СГУЩ ЗБСОВИЧ ПАРСУПЛЕТ-ПАРСУПЛЁТКИН НЕОЖИДАННО, НО ЗАСЛУЖЕННО ПОЛУЧИЛ ПИЗДАРИКОВ ОТ СЕМИ ТАИНСТВЕННЫХ ТЕНЕЙ — И НЕ БУДУЧИ В СИЛАХ СИЕ ПЕРЕНЕСТИ С НАДЛЕЖАЩИМ ДОСТОИНСТВОМ, ОКОЛЕЛ!
Недопёсок получил пиздариков. И околел!
Действие первое
В «действии первом» Второй Книги романа Пьеро, пребывая в творческом экстазе, жалуется на недопёска, который лезет.
Примечания ко второй книге
Недопёсок затем активизируется в примечаниях ко второй книге. Со слов автора:
Выше — не мой комментарий. Это написал мой несостоявшийся персонаж, недопёсок Парсуплет-Парсуплёткин, обиженный на меня за то, что его не взяли в книжку. За свои происки и выходки он был бит и в итоге околел (см. Седьмой Ключик, где сие описано в подробностях), но некоторые и околевши вредят. Теперь он периодически возникает из небытия, пробирается в мой текст и гадит в комментах. Я его идиотские реплики обычно убираю, а тут решил оставить — чтобы вы, почтенный читатель, сами видели, в каких иногда условиях приходится работать писателю!
От деятельности недопёска пострадали как минимум действие двадцать второе, действие пятидесятое и действие шестьдесят первое.
PS. От Константина Крылова
Константин Крылов полагает, что образ надоедливого недопёска возник у Харитонова в результате общения с троллями и хейтерами в ЖЖ и Фейсбуке, которые сначала просятся в друзья, потом начинают писать гадости, а когда их банят - пытаются влезть анонимно или с другого аккаунта.
Можно также предположить, что недопёсок (являющийся швайнехунтом) является объективированным образом лени и неаккуратности автора (и не только его), каковые качества стали причиной многочисленных ошибок в тексте романа, особенно в Первом Томе.
Отсылки
Недопесок - собака-подросток. Этот термин вошел из профессионального сленга зоологов и зоотехников в массовую речь благодаря книге Юрия Коваля и фильму "Недопесок Наполеон III". В 1970-х годах бдительные редактора усматривали в повести намеки на еврейскую эмиграцию[1].