Золотой ключ, или Похождения Буратины/Глава 8 — различия между версиями

Текущая версия на 14:50, 10 июня 2019

Глава 8, в которой наш юноша задумывает и осуществляет некую каверзу, но немного промахивается, что весьма сильно влияет на дальнейшее развитие событий — восьмая глава первого тома романа «Золотой ключ». Её действие происходит 13 октября 312 года о. Х. на проходной и в корпусе E ИТИ.

События

Буратина пытается попасть в комнату папы Карло. Крокодил на проходной не пропускает его, ссылаясь на несоответствие номера и личного кода. Буратина так и сяк пытается уговорить рептилию, но охранник непреклонен. Буратина решает просто пробежать мимо, но в последний момент изобретает план получше. Это спасает Буратине жизнь.

Завидев доктора Коллоди, Буратина творчески применяет полученный от Чипа навык эротической асфиксии. Коллоди некогда разбираться, что там с бамбуком, он приказывает отнести деревяшкина в больницу. Буратина торжествует. Однако, в последний момент Коллоди меняет решение и вместо этого отдает приказ нести Буратину в старую лабораторию. Это не то, чего хотелось бы Буратине, но тоже неплохо.

Старая лаборатория находится в подвале корпуса E. На стене комнаты находится анимированная голограмма котелка на огне. Буратина пялится на голограмму, пока не замечает наблюдающего за ним со стены сверчка.

Сверчок представляется Грегором Замзой и, уличив Буратину в антисемитизме, вступает в дискуссию, основными темами которой являются его, сверчка, интеллектуальное величие и дубовая тупость Буратины. Разговор прерывается с приходом доктора Коллоди; сверчок уползает внутрь голограммы. Буратина хочет разъяснить Коллоди, что произошло, но тот не в настроении: шарманка сдохла, настроечне платы тю-тю.

Персонажи

Действующие лица

• Буратина
• Геннадий
• Коллоди, Карло
• Замза, Грегор

Упоминающиеся

• Чип

Примечания к главе

Справедливые оценки

• ДАТА РОЖДЕНИЯ: неизвестна. — Специально для дотошного, впытчивого читателя сообщаем, что наш герой родился в субботу — и, вероятно, зимой. Добавим, что сверчок, будучи иудеем, никогда не праздновал свой день рождения, дабы не уподобляться фараону.
• Меня зовут Замза. Грегор Замза. К вашим услугам. Взаимообразно позволю себе поинтересоваться, с кем имею честь. [и т. д.] — То, что следует ниже, является облегчённым и отцензурированным вариантом речей сверчка. На самом деле его речь крайне затейлива и к тому же напичкана латинизмами, грецизмами, вкраплениями итальянского, французского и людского, но больше всего идишизмами — причём изъясняется он на чём-то вроде литвиша, уже подзабытого им за столетия жизни. Продраться через хитросплетения его словесных конструкций не каждый читатель смог бы и захотел бы. Поэтому автор сократил его речи примерно вдвое, почти все сложности выбросил, а большинство выражений перевёл на русский, оставив кое-что исключительно для колорита. Автор любит своих читателей и не хочет подвергать их излишним испытаниям.
• …я чужд предрассудкам, как и они — мне. — К предыдущему примечанию. На самом деле сверчок выразил эту мысль так: «Non homo sum, sed humani nihil a me alienum puto, в том числе и pregiudizi, кои я держу за наришкейт. Они мне платят той же монетой, если вы понимаете, о чём я». Вот примерно в таком стиле сверчок изъясняется на самом деле. Надеюсь, теперь вы лучше понимаете Буратину, которому слушать всё это бормотание было мучительно скучно.
• В конце концов, само солнце русской поэзии… — Сверчок намекает на прозвище одного из самых известных членов литературного общества «Арзамас». Прозвище, заметим, крайне меткое: на самом-то деле его поэзия не греет (хотя поэзия вообще не греет), но создаёт иллюзию уюта — как стрекотание сверчка за печкой, что скрашивает вечную зимнюю ночь, в которую русские заброшены тем же чёртом, что догадал нашему холодному солнышку «родиться в России с душой и талантом»^[1].

Примечания