Мёртвая смерть/Дугин — различия между версиями

Текущая версия на 10:50, 3 июня 2019

Дугин — сон, приснившийся Константину Крылову 5 сентября 2008 года.

Текст

Изрядно отужинав — что и вредно, и не в моих правилах, но иногда «хочется себе позволить», — я завалился спать, и был мне под утро сон на мистико-политическую тему.

Снилась мне баня — точнее, что-то вроде турецкого хаммама, только огромного: бесконечные мраморные плиты, нагреваемые паром, который бил из-под низу. Мне нужно было место на плите, но все были заняты.

В конце концов я подошёл к самой большой, на которой лежал — я это знал как-то интуитивно — Дугин. Правда, он был сам на себя не похож: без бороды, очень вытянувшийся, с чёрным жилистым телом, сквозь которое притом просвечивали кости.

Дугин, завидев меня, стал говорить, что он преисполнился совершенно нового духа, проклял Россию и решил стать украинцем. Для этого он дал сделать над собой очень сложные и болезненные операции, вырезав прямо на костях тайные стихи Леси Украинки. Ещё он пересадил костный мозг от турка, чтобы избавиться от русской крови в жилах, отчего очень поздоровел. Наконец, он принял католичество, и перенёс операцию на сердце — ему приживили польское, вырезанное у какого-то ксендза.

Проповедовал Дугин вот что. Ему открылось, что Суша, как и Море, разделена на стихии: солнечную и лунную. Лунная называется СП или Сяпа и суть её в немочи. Солнечная называется ПС или Пёсь, она исполнена силы, но постоянно раздирает себя на части, потому что ярится сама на себя, и коварная Сяпа исподтишка впитывает её энергии, за счёт чего «призрачно, вампирически существует». Россия — средоточие Сяпы, а Пёсь — это Восточная Европа, Кавказ и особенно солнечная Украина. Но единая Пёсь ещё не состоялась, потому что украинцы сами сяповаты. Истинный украинец может возникнуть только при соединении сакральных энергий Польши и Турции, идеал его — крещёный в католичество турок. Дальше он мне стал разъяснять символику украинского флага: получалось, что синяя полоса олицетворяет ту часть польской души, которую Польша от века положила за Украину, потому её и нет на польском флаге. Жёлтая же — это свет Турции и вообще истинного Востока. Эти два цвета сливаются в Оранжевом (Дугин прошептал мне на ухо, что на самом деле речь идёт о Рыжей Масти, истинном цвете Пёси). Рыжая Украина «может быть понята и принята лишь как окатоличенная Турция», что и является идеалом евразийства.

Ещё он учил о значении Голодомора.

«Голодомор — величайшее событие мировой и вселенской истории, сравнимый по значению с сотворением мира как такового» — вещал Дугин, вытягиваясь на камне. Он говорил, что Голодомор изменил онтологическую структуру реальности и что после Голодомора мы живём в совершенно иных измерениях пространства — поскольку развернулись свёрнутые измерения, а ранее развёрнутые свернулись. «Пространство теперь иное, и лишь его сохранившаяся трёхмерность даёт нам возможность обманываться». Вселенная, соответственно, теперь тоже иная: до Голодомора она была бесконечной, а теперь стала конечной, и в ней иначе происходят квантовые взаимодействия. «Украинские физики всё это установили абсолютно точно, до десятого знака» — добавлял он.

Духовным же следствием Голодомора должно было стать исчезновение всех религий, кроме католического христианства и крещение Турции (с восстановлением Айя-Софии в качестве кафедрального собора Матки-Бозки), но Россия-Сяпа преступно и коварно устроила Голодомор и на своей территории тоже, тем самым «стянув на себя часть сакральных энергий пресуществления». От этого мир преобразился не полностью, и понадобилась жертва Ющенко и Тимошенко, совершённая во время оранжевой революции. Ющенко, дескать, пожертвовал Космосу свою красоту, а Юля, оказывается, принесла на тот же алтарь своё женское наслаждение.

Дугин описал обряд, который был над ними совершён. На лицо Юща села огромная жаба и помочилась на него едкими ссаками, а у Юли вырезали матку и прочие женские части и бросили семи волкам, которые тую матку и растерзали, а потом издохли в муках. Шкуры этих семи волков обладают огромной силой, и он, Дугин, добыл шесть шкур, а седьмая в Цхинвале, и преданные Украине грузины пошли воевать Цхинвал из-за этой шкуры, и добыли её — «а всё остальное совершенно безразлично и может интересовать лишь профанов Сяпы».

Во время всех этих речей Дугин вытягивался, рос, тело его становилось как бы прозрачным, и можно было разглядеть кости, изрезанные надписями. Под конец у него стали расти рога, по виду буйволиные — как бы вывинчиваясь из черепа, они поднимались над макушкой, опасно сближаясь острыми концами. Я точно знал, что нельзя дать им соприкоснуться, потому что тогда Дугина духовно закоротит и произойдёт что-то ужасное. Подобравшись к нему ближе, я попытался положить руку между рогами, но испугался острых кончиков, которые вполне могли пронзить мою ладонь. Тогда я стал искать какой-нибудь предмет — дощечку, тапочек, камешек. Но ничего похожего не было, а рога всё росли. Наконец, между ними проскочила синяя искра, огромный Дугин задымился, изо рта у него пошёл чёрный пар. Тут я понял, что он стал украинцем до конца — и в тот же миг умер, потому что истинный украинец — это жертва Голодомору.

Дальше было ещё что-то, но оно так не запомнилось.

…На всякий случай, если эта хня как-нибудь вдруг да попадёт на глаза Александру Гельевичу, Виктору Андреевичу или Юлии Владимировне. Видит Бог, никого из вас не хотел я задеть или как-то поглумиться: ну вот приснилось же, блин, такое! То же хочу сказать уважаемым украинцам, туркам, евразийцам и всем прочим упомянутым: ничего дурного или обидного за душой не имею, просто приблазилось. Отдельно извиняюсь перед евреями, которые в неупоминании себя могут усмотреть некое неуважение и даже антисемитизм: ей-Богу, даже и близко того нет. Все претензии к Оле-Лукойе и его дырявому зонтику.

)(