Защёкин, Валентин Павлович — различия между версиями
Mook monk (обсуждение | вклад) (→Отсылки) |
(→Отсылки) |
||
| Строка 14: | Строка 14: | ||
== Отсылки == | == Отсылки == | ||
| − | * | + | * Слово «защекан» означает «хуесос» в криминальном арго русского советского языка. Однако в примечаниях к [[Золотой ключ, или Похождения Буратины/Глава_14|Главе 14]] автор специально подчёркивает, что петушиная основа не делает Защекана [[пидор]]ом или опущенным: |
<blockquote> | <blockquote> | ||
Автор ввёл дополнительную сущность — «'''цыпля'''» — для того, чтобы соблюсти принцип: все существа именуются по названию своей основы, так что цыплёнка пришлось бы назвать «петухом» или «петушком». К сожалению, это само по себе невинное слово в советско-россиянской тюремно-гомосексуальной лексике (которая, наряду с матом, образует основу советско-россиянской языковой картины мира) обозначает мужчину, насильственно принуждённого к гомосексуальным контактам. Соответственно, читатель, встретивший в тексте слово «петушок», volens nolens начинает ждать сцен, включать которые автор в текст не намеревался. В девятнадцатой главе я, напротив, сознательно воспользовался этими ожиданиями — но отнюдь не для того, чтобы их удовлетворять. | Автор ввёл дополнительную сущность — «'''цыпля'''» — для того, чтобы соблюсти принцип: все существа именуются по названию своей основы, так что цыплёнка пришлось бы назвать «петухом» или «петушком». К сожалению, это само по себе невинное слово в советско-россиянской тюремно-гомосексуальной лексике (которая, наряду с матом, образует основу советско-россиянской языковой картины мира) обозначает мужчину, насильственно принуждённого к гомосексуальным контактам. Соответственно, читатель, встретивший в тексте слово «петушок», volens nolens начинает ждать сцен, включать которые автор в текст не намеревался. В девятнадцатой главе я, напротив, сознательно воспользовался этими ожиданиями — но отнюдь не для того, чтобы их удовлетворять. | ||
</blockquote> | </blockquote> | ||
| − | |||
| − | |||
[[Категория:Золотой ключ]] | [[Категория:Золотой ключ]] | ||
[[Категория:Персонажи "Золотого ключа"]] | [[Категория:Персонажи "Золотого ключа"]] | ||
Версия 13:48, 5 января 2020
Валенти́н Па́влович Защёкин (он же Защека́н) — персонаж романа «Золотой Ключ». Петух по основе.
Артист, популярный шансонье. В прошлом — спецназ Директории, двадцать три спецкомандировки. После предательства штабных крыс разочаровался в службе и начал петь (а также пить). Компанию ему составляют крот Римус, гусь и свинья.
Впервые появляется в Главе 19 Первого Тома, придя петь в трактир «Щщи»:
Наконец появился сам виновник торжества — петух. Этот был и в самом деле в дымину пьян и к тому же затрапезен. В грязном свитере, с облезлыми беспёрыми руками и в заплатанных портах, он был совсем непохож на юного мачо, открывшего для себя радости плоти. Башку его — несомненно, бедовую — венчал сизый алкоголический гребень, опухший и обвисший.
С лестницы петух не сошёл и не свалился, а просто упал, к счастью для себя — в лапы поджидавших его внизу друзей. Петух тут же и отблагодарил за заботу, блеванув прямо на бычий столик.
В той же главе героически погибает, отстаивая «Щщи» от наезда нахнахов. После смерти удостаивается заупокойной тризны со стороны Базилио и Римуса.
Отсылки
- Слово «защекан» означает «хуесос» в криминальном арго русского советского языка. Однако в примечаниях к Главе 14 автор специально подчёркивает, что петушиная основа не делает Защекана пидором или опущенным:
Автор ввёл дополнительную сущность — «цыпля» — для того, чтобы соблюсти принцип: все существа именуются по названию своей основы, так что цыплёнка пришлось бы назвать «петухом» или «петушком». К сожалению, это само по себе невинное слово в советско-россиянской тюремно-гомосексуальной лексике (которая, наряду с матом, образует основу советско-россиянской языковой картины мира) обозначает мужчину, насильственно принуждённого к гомосексуальным контактам. Соответственно, читатель, встретивший в тексте слово «петушок», volens nolens начинает ждать сцен, включать которые автор в текст не намеревался. В девятнадцатой главе я, напротив, сознательно воспользовался этими ожиданиями — но отнюдь не для того, чтобы их удовлетворять.