Филифёнка — различия между версиями

Текущая версия на 11:21, 17 ноября 2019

Филифёнка, пытающаяся скрыть свою истинную сущность. Рисунок Туве Янссон.

Филифёнка — основа в романе «Золотой ключ».

Филифёнка косит под хемульку

Согласно словарю, А-основа сомнительного происхождения. Внешне напоминает самку хемуля, хотя имеет ряд значимых отличий (например, узкое рыло и выпуклые глаза). Филифёнки рождаются только от калуш, так как Y-хромосома в их роду утеряна.

Считается, что филифёнки обладают паранормальной способностью притворяться другими существами, а также присваивать себе чужие достижения и заслуги. Некоторые, впрочем, утверждают, что дело не в особой способности, а в их наглости, лживости и моральной нечистоплотности. Сами филифёнки отрицают как первое, так и второе, а себя представляют жертвой ксенофобской клеветы. Однако стоит отметить, что на другие основы подобная клевета почему-то не возводится.

Филифёнки обитают в основном в ООО «Хемуль». В других доменах они встречаются тоже, но отношение к ним менее терпимое.

В романе

Впервые филифёнки упоминаются в Главе 5 Первого тома:

— А филифёнки там водятся? — вклинился Базилио.

— Этих мутанты сами повывели, — усмехнулся раввин. — Можно сказать, загеноцидили. Не любят их на Зоне, ох не любят.

— И правильно, — удовлетворённо сказал кот.

Личное столкновение с филифёнкой Базилио переживает в Главе 58, когда попадает в Евск:

...скрипнула дверь и появилась она, изящно помахивая грациозным хвостом — как ветвью, полной цветов и листьев.

В первый миг Базилио не мог разобрать, что с ним сталося и на каком он свете. Будто стремительное солнце взошло средь стылой ночи, будто разрозовелся небосклон и перстами пурпурными Эос коснулась чела, и душа, как волной, обволокнулась безрассудно мерцающими огнями, пронзительно, томно, нелепо, смешно, безрассудно, озорно, стозевно и лаяй, и осисяй, и айнанэ.

Потом ликующий свет сгустился, обрёл очертанья. То была, как увидал Базилио, юная, трепетная кошечка нежнейшего персикового окраса. Каждое движенье её было исполнено пугливой грации, в коей проглядывало стыдливое обещанье неземного блаженства. У кота всё встало, всё в едином порыве напряглось — о нет, не то пошлое фу-фу-фу, о котором только пошляки-то и думают, а иное, чистое, некий внутренний подснежник, стремительно прорастающий навстречу нечаянному чуду. И это чудо направлялось прямо к нему! К нему! Кот от волненья выронил вилку, и тихий звон её о тарелочный грубый фаянс, прозвучал прям как стихи Чичибабина — о нет, даже чище.

— Здарова бля, — сказало трепетное созданье. — Насвай есть? Не жопься, дай закинуться.

Кот отдаёт филифёнке все свои ценности, но в последний момент видит её отражение в бутылочном стекле и морок спадает.