Погром (поэма) — различия между версиями

Текущая версия на 14:03, 15 сентября 2019

ПОГРОМ или EREIGNES - эпическая поэма Юдвига Шермана. Тема обозначена в названии.

ПОГРОМ или EREIGNES. Великопеснь в четырёх Стояньях и одном Совершении

Посвящается Хаиму Нахману Бялику

Почин

Мы все стечёмся на Погром.
На тот единственный и правый,
Что нас покроет честной славой!

Мы Бытия построим дом.
Храмину мощную восставим,
И русский дух окрест восславим –
И наших братьев созовём.

Стояние Первое

Воззрись: за окнами сидит,
Снедая жаркие яишни,
Народ – не смутен, не сердит,
И за столом никто не лишний:

Мы вместе чествуем Погром!
Его мы Празднество справляем –
И с Ним друг дружку поздравляем,
Сретаясь Силой и Добром.

Смотри, меж нами наравне
Седого Духа ветераны:
Вот Чехов в огненном пенснэ -
Он уврачует наши раны.

Глаголы созерцает Фет.
Веневитинова сонет
Поёт поручик Оболенский.

Великомученик Флоренский
Святой несёт агар-агар -
Угрюмой водоросли дар.

Чу! Зина Гиппиус взвихрилась,
Как жароптица оперилась -
Кружится, дует и плюёт
И быстрой ножкой кошку бьёт.

И тихий Розанов в углу
Яички тискает козлу:
Они как яблочки висучи
И налиты как нЕльзя лучше.

Всех поражая гласом медным,
Шаляпин мощно выплывал,
И так изящно и надменно
Народу рукоподавал.

А вот Державин рака ест:
Рак красен, а Державин – best.
Снедает Пушкин незабвенный
Свой страсбургский пирог нетленный,

И во средине - Лев Толстой,
Как перст, суровый и простой.

Стоянье Второе

О, сколько их, видений чудных!
Они нам Правду принесли.
Но мы, убивцы чудищ юдных,
Мы их достойны исколи:

К нам все спешат, жыдовских оргий^[1]
Презревши чары. В свой черёд
Толпа к нам тёмная течёт.
Се — черносотенцы! Сколь гордо

Построился Охотный Ряд —
Жыдоубийственный отряд.

А вот и дикие гусары.
От них бежали комиссары
Наполеоновских времён.
Весь мир чтит память их имён!

Вот с пОнизей сибирских гор,
С верховий керженецкой соли,
Путь торит муж голяцкой доли,
Подъемля пламенный Топор.

А вот скины, РаХоВы воины,
Стремят ряды угрюмых щщей
На крестный подвиг. Не вотще
Они сбираются — достойны,
Покрыты славой и ваще!

Вкруг них — мамаи-гайдамаки.
Они на кОнях, им до сраки
Жыдовьи хытри и атаки!
А впереди казацких рот,
Широкоскул, широкорот —

Iван Сiрко с ватагой бранной
Грядёт во славе невозбранной.
Сколь видный норов он казал!
Как плоть жыдовскую терзал!

Сверкая сброей, в блеске стали,
В одной колонне те и те -
Как будто ангелы восстали
В своей крылатой наготе.

Стоянье Третье

И вот Толстой со словом правым
К Жыдам взревёт:

– Ты видишь, враг
Наш гордый стан, наш ясный стяг?

Ах ты жыдовская орава!
Как ты посмела, как могла
Тлить наши души и тела
Своею подлою отравой
Так исказить? Так наебать?
Мон дье! - И в Бога душу мать!

Склонитесь, небеса святые,
Восплачьте, ангелы златые,
Скажите Солнцу и Луне
Об их погибельной вине!

Воззрите, праведники мира,
И вы, жучки и паучки -
Мерзка жыдовская хавира:

Торчат обрезлые дрючки
И блещут срамными свечьми
Пред оскорблёнными очьми!

Реките ж, браты Волк и Заяц,
И ты реки, Зосима-старец,
И ты, таинственный Медведь:
Не можно боле их терпеть!

А иже с нами – те все благи.
Что было, поросло быльём.
Не кислых вин, не сиплой браги -
Посуды, полные Отваги,
Подымем, братья, изопьём!

Да не войдёт в собранье наше
Ни Жыд, ни тать, ни педераст!

Тут Лев наполнит Гневом чашу -
И Достоевскому подаст,

А тот, дрожа и пламенея
Её воспримет, изопьёт,
Подобный огненному змею
Он гимн крылатый воспоёт!

Он скажет нам, как было трудно
Мычать и плакать столько лет
Грешить бесстыдно, непробудно,
И петь про чёрный пистолет,

Мечтать о подвигах, о славе,
Но зреть лишь мороки и мрак.
Отвсюды - тля, отвсюды – сраг,
Трус, глад, и более! Мы вправе

Спрошать сей мiр: почто сие?!
Почто не вольно житие?

О эта боль - калёный гвоздь,
Что нам пронзает, братья, души!
Ведь нам Жыды ломили кость,
Глумились срамно, ссали в уши,
И в нашу вольность и покой
Вливались грязною толпой!

Жыд гнусный - троллит, грУбит, режет
Мать-Правду, на святыни брешет,
Сцыт в очеса - а нам велит
Глотать горячий жир обид!

Ух, до чего Жыды постылы!
Уж ноне мы собьёмся в силы
И налетим на их кубло,
Что столько бед произвело!

Пойдём на росные поля
Хоругвеносным светлым строем,
И не натешимся мы боем,
Пока Жыдов не упокоим
И не очистится земля.

Стоянье Четвёртое, самое важное

Когда ж Руси святое лоно
Насытится и выйдет срок,
Мы поспешим к Армагеддону:

Там - недро самое, клубок,
Гнездилище пархатой твари!
Жыды роятся в вечной сваре
В глухих урочищах, в логах:

Над мороком и непокоем
Они гудят кровавым роем,
Все - в пейсах, жалах и крюках.

Стыд Бытия, позор Вселенны,
Тела мохнатыя сплоченны
Во станы разные. Они
Летят оттуда на вси дни,
Сбиваясь в клинья и армады.

Неистовств их ужасен зрак:
Они свиваются, как гады,
И выдвигают яйцеклады -
Орудья яростных атак -
И ножкой делают воттак!

О вы, премерзкие уроды!
Пришла пора за всё платить.
Порвём все ваши сефироты
На гадкий знак! Грядём етить!

Ваш путь – к нам в печь, ваш пепел – в топь!
Топор вам в бровь! Зивуг^[2] вам в жопь!

И вот, ликуя и страдая
Вся Русь простая и святая
В титановый сковалась Лом.
Трубит Погром! Гремит Погром!

Пожарский, Минин и Собянин
И гений Игорь Северянин
И стая Патрушевых вся
Как волки, пО следу скользя,

Жыдов преследует, и всяко
Трубит и пляшет медный гром:
Щемись, пизда – идёт Ебака!
Щемись, жыдва – грядёт Погром!

Уж мы пьём воды с лица,
Уж нет обиды между нами:
Нам внятен знак, нам ясно знамя,
Мы все едины до конца!

Смотри – мы все заподлица!
Узришь ты брата и отца,
Сестра твоя and you grandfather,
И дядя самых честных правил -
Все единятся на Жыдов!
А ты - готов?
– Всегда готов!

Совершение

…Тут мы, как птицы, вылетаем
На наш последний светлый бой
Угрозной, страшною толпой,

Где каждый парень – Ванька-Каин,
И всякий Новиков – Прибой!

- + -

А после – Радость и Покой.

Примечания