Строгов, Дмитрий Исаевич — различия между версиями

Текущая версия на 22:05, 28 марта 2024

Строгов на V Всесоюзном Съезде Писателей.

Дмитрий Исаевич Строгов (25 декабря −24 Ʉ, Земля, Тызба — 15 июля 2048 Ʉ, Луна, Ясная Поляна) — персонаж Стругакцихъ, упоминаемый в романе «Факап». Великий советский писатель, деятель культуры, политик, администратор, организатор литературной деятельности, а также публицист и просветитель.

Четырежды лауреат Государственной премии по литературе, руководитель Госиздата, председатель Литературного фонда (до его расформирования) и т. д.

Основатель и самый яркий представитель течения «коммунистического реализма» (ныне «гуманистический реализм»). Известен как «певец Поколения коммунаров» и «Толстой XXI века».

Самые известные книги: «Дорога дорог», «Туманность Андромеды», «Стажёры», «Путь на Амальтею», «Два капитана», «Лунная радуга», «Мы — дети Галактики», «Леопард с вершины Килиманджаро», «Через тернии к звёздам» (отмечен Государственной премией) и др.

Пятикратно номинировался на Нобелевскую премию по литературе и один раз был её удостоен за роман «Доктор Краслага». За роман «Град обречённый» (о жизни в СШАА) получил Нейштадскую литературную премию.

Известен также как поэт-песенник. Является автором-открывателем неформального гимна Внеземелья «Я Земля!»

Биография

Происхождение. Семья

Родился за 24 года до Полудня в Ресурсной Федерации, в Восточных Саянах в посёлке Тызба.

Проблема с датой рождения

К сожалению, точная дата рождения писателя не подтверждена документально: в сохранившихся базах данных дополуденного времени её нет. Сам писатель её тоже не знал, так как его биологические родители умерли в раннем возрасте^[1][2]. Годовалого Диму отдали на воспитание в семью его тётки по отцу, муж которой был начальником БУРа^[3] во Втором Краслаге. От него Дима получил фамилию и отчество.

Дату своего рождения Строгов вычислил самостоятельно следующим образом. Он помнил, что его новые родители неоднократно вспоминали, что, взяв его в семью, не могли получить на него продуктовый талон, так как он был записан в базу данных «очень поздно в декабре». Поскольку его биологические родители были приписаны к православию, то он обязан был быть назван по святцам. Самый поздний день в церковном календаре, в котором упоминается имя Дмитрий — 15 декабря. Однако по семейной легенде из-за снежной бури его биологический отец смог доставить ребёнка в районный центр для крещения и записи в базу только через 10 дней после родов. Это хорошо согласуется со словами «очень поздно».

Сам писатель относился к дате своего рождения двойственно. Например, он писал:

Какая разница, когда рождается младенец? Младенец — не человек, а организм. Человеком он становится, познавая жизнь и участвуя в коммунистическом строительстве. И подлинный день рождения человека — когда он становится коммунаром, совершает первый свой настоящий коммунарский подвиг, даже маленький. Для меня, например, мой настоящий день рождения наступил, когда я вступил в Партию. Это и есть мой настоящий день рождения.

Тем не менее, он никогда не отказывался от празднования дня рождения, юбилейных торжеств и т. п. По этому поводу он говорил так:

В жизни должно быть место празднику. Это не мне нужно, это нужно моим читателям.

Отец (Строгов-старший)

Иса Мусаевич (Магомедович) Строгов (Убоев^[4]), погиб в возрасте 36 лет^[5] за два года до Полудня.

Мать

Натэлла Евгеньевна Строгова (наст. имя — Надия Опанасовна Моторчик^[6]), заключённая, после освобождения устроилась на должность учётчицы при столовой для лагерного начальства.

О её судьбе ничего не известно: вероятнее всего, она погибла в Полдень или во время Ресурсной войны.

Строгов о родителях

Матери Строгов посвятил роман-трилогию «Хождение по мукам», выведя её в романе под именем Дарьи Телегиной.

Что касается отца, то Строгов сделал его своим литературным героем и широко использовал его имя в своих произведениях, приписывая ему многочисленные подвиги на ниве освоения космоса. Например, в романе «Голубая планета»:

Наконец, с газетных страниц и с экранов телевизоров поднялась колоссальная фигура Строгова-старшего — хирурга, искателя приключений, сибиряка, севшего на Марсе, побывавшего на Фобосе и Деймосе и привёзшего первые горсти земли неземного происхождения. С ним и познакомился в один прекрасный вечер молодой металлург Краюхин, работавший в Институте Сверхпрочных Сплавов. И межпланетная карьера Краюхина началась, собственно, в номере гостиницы «Москва» на шестнадцатом этаже, когда Великий Моряк Вселенной благодарил автора стали невероятной прочности, выдержавшей лобовой удар метеорита.

Несмотря на то, что сочинения Строгова об отце являются художественным вымыслом, многие до сих пор считают космические приключения Строгова-старшего реальными. В частности, ему приписывается авторство популярных бардовских песен «Загружены в планшеты космические карты» и «Ты у меня одна».

Стоит заметить, что писатель всегда называл своих приёмных родителей только «отцом» и «матерью» и отзывался о них чрезвычайно уважительно, но не ставил любовь к ним выше любви к Советской Родине. По его собственным словам, обращённым к интернатским детям:

Кто меня родил, я не знаю, никогда свою родную биологическую маму не видел. Зато настоящая мама была у меня мама Ната, а отец настоящий — папа Иса. Они мне жизнь дали. Кормили, воспитывали. Я очень счастливый человек вырос, что у меня такие родители были. И я вам так скажу: от кого вы родились, это всё пустяки. Смотрите, кто вам жизнь дал. Вам дало жизнь наше государство. Папа у вас у всех — наш замечательный золотой Союз, а мама — наша родная любимая Коммунистическая Партия. Это самые лучшие на свете родители. Будь бы у меня такие родители, я бы каждое мгновение улыбался от счастья и гордости.

Детство

О своей жизни до Полудня Строгов рассказал в повести «Когда деревья были большими». Неоднократно возвращался к этой теме в своих воспоминаниях и размышлениях.

Из его речи на Первом всесоюзном слёте молодых писателей:

Есть у нас ещё такие молодые люди, которые жалуются на трудности коммунистического строительства. Я вам скажу — чепуха всё это! Вот у нас в РФ были трудности так трудности. Мне ещё повезло, я при лагере жил, в семье вертухая и учётчицы. То есть это что значит? Учётчица — это значит хлебушек у нас был, крупка, жиры. А папа каждую неделю нам с работы мясо носил. Ну, понятно, что за мясо. Ничего, ели. Иногда ручка там или ступня женская попадётся, вся такая тоненькая, прям воздушная. Видно, красивая девушка была. Жалко её, а что поделаешь. Плачешь, а ешь.

Оттуда же:

Я благодарен маме, что она меня выучила грамоте и гигиене. Гигиена первое дело, а грамотность та же гигиена в области души. Вот у меня друг был в детстве, сын начлага. Хороший был парнишка, но гигиеной гребовал. От какой-то зэчки подхватил сифилис. Ну, залечили, папаня его потом женские бараки почистил, всех подозрительных даже не на мясо пустил, а сжёг. Бензина не пожалел. Так потом тот же парень оцарапался железякой, не промыл ранку, и нате вам — столбняк! Страшно умирал, мучился. Гигиена первое дело, запомните. И грамотность тоже первое дело. Если бы я неграмотным был, в первый же год после Полудня погиб. Лежали бы мои кости в мерзлоте. Знаете, сколько таких костей по всей Сибири гниёт? То-то. А я грамотный — в партию вступил, в газете работал. Газета — это значит хлебушек, крупка, жиры.

Молодые годы

Портрет Строгова в 26 лет. Художник И. Сурд.

Диме не сиделось на месте: после смерти отца в возрасте 12 лет он сбежал из дома и на товарных поездах доехал до острова Капри, где присоединился к бродячему цирку.

В составе труппы посетил Лондон, Париж, Берлин, Антверпен и другие города Западной Европы. Попав в Нью-Йорк, оказался арестован полицией. Товарищ по труппе донёс о наличии у Дмитрия Исаевича рукописей; чтобы иметь возможность их изъять, ему подложили наркотики. По ложному обвинению Строгов был вынужден провести в тюрьме полтора года.

Выйдя, он оказался без средств к существованию и был вынужден браться за самую грязную работу, дабы получить возможность вернуться на родину. В этот тяжелый период Дмитрий работал последовательно грузчиком, уборщиком на базе ВМС США, официантом, директором ресторана, швейцаром, фармацевтом, уборщиком, страховым агентом и бизнес-коучем. Жизненные невзгоды не сломили в Дмитрии Исаевиче нравственный стержень: так, несмотря на безденежье, три работы и подработки он смог установить самые тесные взаимоотношения с местными трудящимися, посещал собрания афроамериканских рабочих. Об этом периоде своей жизни Дмитрий Исаевич оставил два сборника воспоминаний: «Америка» и «Это я, Митенька». Именно в эти годы Дмитрий Исаевич приобрёл лёгкий английский акцент, от которого так и не смог избавиться до конца жизни.

Сам Строгов об этом времени отзывался так:

Конечно, Америка была капиталистической. Тогда вообще везде был капитализм. Законы капитализма известные: человек человеку волк. Но даже там, в Америке, я встречал настоящих людей. Вот был такой Крис. Он был негром, натуральным таким американским негром. Представьте: широкий хищный нос, глубоко уходящие ноздри. Губы необычайные для черного — строгие и не пухлые, крепкая грудь. Здоровый парень, наверное, если встанет, будет на голову выше меня. Молодой, лет 25-30, не больше. Солёная, жирная, масляно блестящая кожа, её прямо скушать хотелось, эту кожу. Мы с ним были очень близки. До сих пор вспоминаю о нём, о его руках, о его объятиях, о запахе его ног — прям как корочкой ржаного хлеба занюхнуть. Это был настоящий мужчина, полный глубоких жизненных переживаний. Всем бы вам, товарищи комсомольцы, быть такими, как товарищ Крис!

В конце концов Дмитрий устроился юнгой на пароход «Роджер Янг». Вместе с судном писатель побывал в странах голодающей Африки, Индии и Китае. Так он увидел мир. Пережитое и увиденное оставило глубокий отпечаток в душе молодого автора. Отголоски этих впечатлений можно видеть в книге «Тропик Рака».

В Китае Дмитрий Исаевич был замечен группой ответственных товарищей, выделивших его за талант и харизму. Юношу взяли на работу в Инспекцию Северных Территорий. Дмитрий отличался трудолюбием и дисциплиной, благодаря чему начал быстро расти по службе. В рабочих командировках Дмитрий Исаевич объездил всю Сибирь и увидел, как широка, красива и необъятна наша Земля.

Случались и инциденты. Во время посещения одного из заводов в Забайкалье произошла устроенная враждебными силами диверсия. Несмотря на то, что рабочие завода совершили героический трудовой подвиг, не все последствия аварии удалось вовремя исправить: Дмитрий Исаевич попал под выброс ядовитого газа и на некоторое время ослеп, а также оказался парализован. Вдобавок у Строгова разыгралась хроническая болезнь суставов, боковой амиотрофический склероз и некроз конечностей^[7]. Но даже будучи прикованным к кровати, Дмитрий Исаевич отдавал ценнейшие указания, чем повысил производственные показатели региона вдвое.

Чтобы поправить пошатнувшееся здоровье, Строгову пришлось провести некоторое время^[8] в Карловых Варах. Там он познакомился с Реджинальдом Бейкером, Степаном Запечатайнос, Глорией Шубякиной и другими известными деятелями эпохи позднего постиронизма. Встреча со Строговым навсегда изменила их жизнь, свидетельством тому является их позднее творчество. Витас Сургутов после краткого общения с Дмитрием Исаевичем сломал свою кисть и поклялся приложить все дальнейшие усилия к улучшению положения страждущих и обездоленных всего мира, а Штанчапатрам Вишвачинанмахапутра посвятил Строгову свою лучшую поэму «Дыхание звёздного тигра».

Во время Полудня находился в Новом Уренгое, куда попал случайно: самолёт, который должен был доставить его из Хабаровска в Якутск, где у Строгова было запланировано посещение алмазодобывающего предприятия, совершил вынужденную посадку в аэропорту Уренгоя из-за противоречивых сигналов и помех в эфире (вызванных началом ядерной войны). Выжил случайно: во время бомбардировки аэропорта находился в подвальном помещении, куда забрёл по ошибке, в поисках туалета^[9]. Неделю выбирался из-под завала, прокапывая себе путь завалявшейся в кармане серебряной чайной ложечкой, после чего немедленно вступил в Коммунистическую партию.

Сам писатель в одной из речей прокомментировал это так:

Это главное событие у меня в жизни было. Я как бы заново родился. Выбрался, встретил коммунистов, они мне дали супчику. Супчик не пустой, с крупкой, с жирами. Опять же хлебушка дали. Я поел и понял, за кем правда.

С 1972 года работал в газете «Молот».

В 1973 Ʉ во время творческой командировки в действующие войска в Хакасии в результате прорыва мусульманских формирований и гибели штаба принял командование на себя. Организовал успешную контратаку и преследование. За этот подвиг он получил орден «Герой Советского Союза», став самым молодым его кавалером.

В 1974 Ʉ стал заместителем редактора журнала «Костёр». В нём была опубликована повесть «Сода-Солнце», положившая начало его литературной карьере.

Последние годы

Осенью 2047 Ʉ Дмитрий Исаевич серьёзно заболевает и уже не может встать с кровати. Две медсестры требуются, чтобы ежедневно менять бельё, кормить Дмитрия Исаевича, переворачивать, чтобы не образовывалось пролежней. Несмотря на свой недуг, Дмитрий Исаевич не сдается и продолжает диктовать помощникам текст «Дороги дорог».

В эти дни Дмитрий Исаевич произносит свою знаменитую последнюю речь:

Ведь ты пойми, Коля — для меня самое главное сейчас закончить «Дорогу дорог». Это самое важное. Если она останется незаконченной, то зачем всё, а если сумею, если справлюсь, если вытяну — то и помирать не страшно. Я только боюсь, что не хватит последней капли, не удастся пройти последний метр. Нет, это было бы ужасно. Надо продолжать работу. Я верю, что возможности нашей медицины вновь сделают невозможное и в очередной раз покажут пределы безграничности человеческих возможностей. На хлебе с солью, на крупке, на масле с жирами, я верю, верю, что смогу взять этот последний и неприступный рубеж.

Состояние больного ухудшается. В тот мрачный день в середине зимы 2048 Ʉ Строгов произносит: «Андрей Тавров умирает», после чего отворачивается лицом к стенке. Молодая медсестра, обманутая неподвижностью тела Строгова и ровными линиями кардиограммы, сообщает о смерти великого писателя. Скорбная новость попадает в СМИ и вызывает соответствующую реакцию. Однако через два часа Строгов поворачивается обратно и просит ухи, а также хлеба с маслицем. Углеводы и жиры восстанавливают силы писателя; нелёгкая борьба со смертью продолжается^[10].

Спустя полгода за завтраком (в лунном санатории) Строгов сообщает, что сегодня его последний день пребывания здесь. На вопросы о том, что он имеет в виду, Строгов отмалчивается, лишь многозначительно улыбается.

Войдя на следующее утро в его спальню, близкие обнаруживает, что окно открыто нараспашку, а самого Строгова и след простыл. Как будто титан мысли сам почувствовал, что его время уходит, и растворился в воздухе, как будто великий мыслитель, всю жизнь тянувшийся к звездам, открыл ночью окно, встал на подоконник и шагнул в темноту, но не упал, а понёсся ввысь, в стремительно приближающееся, холодное и всё-таки такое родное безграничное небо^[11].

Литературное творчество

Строгов является автором 447 завершённых художественных произведений разного объёма, не включая статей, незаконченных произведений и черновых набросков.

Первая из его опубликованных работ — повесть «Сода-солнце». Последнее художественное произведение, опубликованное при жизни Строгова — художественный очерк «Благодарная почва», посвящённая самоотверженному труду работников водорослевых ферм. За два дня до смерти Строгов сделал последние правки в черновике 31-го, завершающего, тома «Дороги дорог».

Главное произведение

Дорога дорог (тома 1 — 30). Главное произведение Строгова, которое он писал всю жизнь. Не вполне закончено.

В основе сюжета — отчасти автобиографическое описание семьи Тавровых.

Действие начинается задолго до Полудня. Отец семейства Дмитрий Тавров — простой фельдшер, во время Сирийской кампании попавший в плен к рабоче-исламской коммунистической партии «Халифат или смерть», где он вынужден принять ислам. Освободившись из плена, Тавров возвращается на родину.

Имам региона посылает его в глухую нечернозёмную деревню организовать амбулаторию при медресе. С самого начала Тавровы сталкиваются с дремучестью и невежеством поселян, настолько погрязших в своих пьянстве, грязи и лени, что им отвратителен сам облик мусульманской семьи. Конфликт обостряется; на фоне этого проходит киббуцизация. Отдельные несознательные элементы, старорежимные недобитки, пытаются загрести себе народную землю, не платить джизью.

Таврову приходится объединить усилия с лейтенантом милиции Рулоном Удоевым, чтобы дать решительный отпор врагам народа. За это в амбулаторию пускают красного петуха. Но реакционной гидре уже нанесён смертельный удар: проводится шариатский суд, скорый и справедливый. Таврову удаётся сполна отплатить своим обидчикам.

Сын Таврова — Андрей Тавров — мечтательный паренёк, детство которого описано в мельчайших подробностях. Вот Андрей спрашивает у отца, почему всё так. Отец ничего не отвечает и лишь поправляет многозначительно двустволку на плече.

Вот Андрей сталкивается с несправедливостью: в медресе закончились места, и он вынужден идти в школу к обычным ученикам. Подробно описана травля и то, как её воспринимает юный, еще не успевший морально окрепнуть герой. Мальчика заставляют произносить поговорку «На горе Арарат растёт красный виноград» и издеваются, когда он картавит при произношении «р». Именно тогда впервые закладываются ростки ненависти к фашизму у Андрея. Уборка урожая, на которой Андрей оказывается в числе первых. Шалаш под звездным небом. Узнав у дяди, что человечество никогда не бывало на звёздах, Андрей выражает твёрдую уверенность, что оно там ещё побывает.

Сельская школа не учит дальше четвёртого класса, Андрей вынужден поселиться вдали от семьи в ближайшем городе под нехорошим названием Пустосвищенск, чтобы получить достойное образование. Первая влюбленность, первое разочарование. Она — дочь богатых и благочестивых мусульман, она не в состоянии понять метаний духа взрослеющего юноши. Романтическая фрустрация утихает; на смену ему приходят более серьёзные чувства. У него завязываются отношения с учительницей грузинского; поначалу она против, но вскоре вынуждена уступить молодой силе. Она поит его своим молоком, он иногда приносит домой выигранные в карты деньги.

Годы идут, обстановка меняется. Благочестивый свет цивилизации сменяется религиозным варварством и мракобесием, из тени медленно вырастает чёрная фигура Махди. Под влиянием разговоров с учителями, соучениками, Андрей постепенно проникается пониманием ограниченности ислама, присущей ему внутренней закостенелости, отсталости, безысходности и безыдейности любой религии и веры.

Лето, возвращение в деревню. Трудный разговор с отцом. Андрей понимает, что цветы зла слишком густо проросли в его родственниках. Решение очевидно: бежать.

Начинается долгий и трудный, полный опасностей путь Андрея за Урал. За Андреем гонятся обозлённые городовые, патрули с собаками и прочие реакционные силы. Он вынужден прятаться на перестанках и в грузовых доках, выжидая возможности зацепиться за проходящий сверхзвуковой фрейтрейн. Ветер путешествий обдирает невинность главного героя и кожу его щёк. В Сибирь прибывает уже совсем другой человек.

Нелегка жизнь главного героя и за Уральским хребтом. Ведь тут нужно работать как следует, чтобы получать свои паёк и койку. Однако и из такой непростой ситуации Андрею удаётся найти выход: благодаря своим стараниям и упорству он получает место в профессиональном училище, а затем умудряется сдать экзамены. Следующие годы жизни Андрея поровну разделены между административной деятельностью на небольшом заводе, куда его распределили, и борьбой с метамфетаминовой зависимостью.

Полдень. После него Андрей окончательно осознаёт всю реакционную сущность и обречённость ислама и становится убеждённым атеистом. Вступает в Коммунистическую партию.

После Полудня Андрей — командир боевой группы, отыскивающей недобитых исламистов. Поиски заносят его в радиоактивные руины Афганских гор. Начинается ядерная зима; снежные лавины отрезают снабжение и путь на родину. Группа вынуждена укрыться в местных пещерах. Еды с каждым днём становится все меньше, из развлечений — только слушать по разбитому приёмнику несущийся через треск ионосферы сигнал точного времени. Ситуация обостряется, когда на перевале появляются недобитые исламисты, каким-то чудом пережившие суперциклон. Дух их сопротивления уже сломлен. Андрей каким-то сверхъестественным наитием постигает идеалы деятельного гуманизма и решает оставить их в живых, попытавшись сделать из них коммунистов.

Произведение обрывается на сцене партсобрания, в ходе которого исламисты перековываются, а потом перековывают друг друга при активном участии Андрея.

Окончание романа

Сохранилось в черновиках последнего тома.

Андрей возвращается в Пустосвищенск, где многое изменилось — даже название города поменялось на Красносвищенск. Учительница грузинского при встрече умирает от переживаний и слишком крепких объятий Андрея. Из сентиментальных чувств Андрей переселяется в её квартиру. Какое-то время работает на заводе парторгом, борется с различными проявлениями, воспитывает смену. Но потом чувствует, что способен на большее. Ветер странствий снова подхватывает его. Финальная сцена романа — Андрей уходит из города в восход, в поднимающуюся зарю, так похожую на пламя поднимающейся ракеты.

Последний абзац книги по праву считается шедевром советской прозы:

Перед ним лежала необъятность, напоённая солнцем и светом. Он шёл легко, слушал пение птиц, и мысли его были певучими, светлыми и ясными, как этот день. И думалось ему — вот за далью следует даль, вот за плёсом шумит плёс, и не страшно, что когда-нибудь кончится его маленькая человеческая жизнь, ведь не кончится никогда жизнь целого, не кончится развитие, не кончится бесконечная и беспредельная дорога человечества, надежд людских дорога

Точка в последней строчке отсутствует — что даёт ещё одно основание считать произведение незавершённым.

Романы и повести, мемуаристика. Избранные произведения

• Америка, Америка! Роман об американской жизни.
• А зори здесь тихие… Хроники освоения Луны.
• А степная трава пахнет горечью… Военные были.
• Вечный Зов.
• Вокруг Солнца за 80 дней. Будни планетолётчиков.
• Война и мир. Эпическая пенталогия о Полудне и Ресурсной войне, состоящая из романов «Тени исчезают в Полдень» (о подготовке исламистов к Полудню и самом Полдне), «Живые и мёртвые» (о Ресурсной войне), «Преступление и наказание» (об уничтожении исламистов), «Жизнь и судьба» (о расчистке радиационных развалин) и «Союз спасения» (об учреждении ССКР).
• Высота. Первая книга пенталогии, за которой последовала «Глубина», «Ширь», «Длина» и «Дистанция».
• В профиль и анфас. Воспоминания о замечательных людях.
• Гексагептил: шесть дней одного года. Производственный роман из жизни разработчиков ракетного топлива.
• Гений и злодейство: Бихан Бондепадхай.
• Голубая планета.
• Города и годы. Мемуары 1970—1980.
• Град обречённый.
• Два капитана^[12].
• Дети артбата (в первой редакции — «Сын полка»). Повесть о двух мальчиках, во время Ресурсной войны прибившихся к самоходно-артиллерийскому батальону четвёртого полка Хакасской дивизии.
• Дети капитана Гранта. Книга 1. Пятнадцатилетний капитан.
• Дети капитана Гранта. Книга 2. Капитанская дочка.
• Дети капитана Гранта. Книга 3. Капитан Никто.
• Детство. Малая земля^[13].
• Дневник Анны Чапман. Антифашистское произведение, за которое он был удостоен второй Государственной премии по литературе.
• Доктор Краслага^[14].
• Железный поток.
• Живёт такой парень. Роман о героях.
• Живые лица. Мемуары 1980—2000.
• Звезда и смерть Хулио Растафари.
• Зелёное море тайги. («Восстановление Сибири»).
• Как закалялась Сталь^[15].
• Когда деревья были большими. Роман о детстве.
• Леопард с вершины Килиманджаро.
• Лунная радуга.
• Марсианка Карамазова.
• Мир на жительство. Ганимед.
• Мир на жительство. Каллисто.
• Мои университеты. Целина^[16].
• Мартин годен (непр. написание «Мартiн гиден»). Полуавтобиографическая повесть о становлении самого Строгова как писателя.
• Мать, сын, внук. Повесть о рабочей династии.
• Над пропастью во ржи. Повесть о возрождении зерноводства после Полудня и Ресурсной войны. За ней последовали «Вишнёвый сад» и «Золотой телёнок», повести о восстановлении садоводства и животноводства соответственно.
• Незнайка на Луне. Повесть о жизни внеземных колоний СШАА.
• Одноэтажная Америка.
• Пламя над бездной.
• Повелитель мух (первое издание назвалось «Флаги на башнях»). Педагогическая поэма.
• Порт-Металл. Приключенческий роман.
• Привод инженера Зенгера.
• Путь борьбы. Роман о коммунарах.
• Путь на Амальтею.
• Робинзоны Космоса. Книга I: Огонь Прометея.
• Робинзоны Космоса. Книга II: Врата бесконечности.
• Сильные идут дальше.
• Сода-солнце.
• Спутники.
• Стажёры.
• Страдания Роберта Конквеста. Роман из капиталистической жизни.
• Сызранский коммунар. Повесть о настоящем человеке.
• Тайна третьей планеты.
• Тропик Рака. Роман из дополуденной жизни.
• Трудно быть богом. Фантастический роман.
• Труженики моря. Роман о водорослевых хозяйствах.
• Туманность Андромеды.
• Ты помнишь, Алёша?
• Хлеб. (Оборона Уренгоя.)
• Хождение по мукам. Книга I: Братство Кольца.
• Хождение по мукам. Книга II: Две твердыни.
• Хождение по мукам. Книга III: Хмурое утро.
• Хромая судьба.
• Через тернии к звёздам.
• Четвёртая высота. Жизнь-подвиг Павла Дурова.
• Чёрное и белое. Ярослав Золотарёв и его эпоха.
• Шире шаг, маэстро! Роман из жизни работников культуры.
• Юность — гордое племя.
• Это я, Митенька!

Самые известные незаконченные произведения

• Перевал (из цикла о профессоре Минца, незакончено)^[17]

Рассказы (самые известные)

• Брат
• Вино из одуванчиков
• Год урожая
• Зелёная миля
• Бедные злые люди
• И грянул гром
• Космос на ладони
• Уравнение с Бледного Нептуна
• Чук и Гек

Публицистика, выступления

• А паразиты — никогда! Сборник речей и выступлений.
• Камера смотрит в мир. Серия фельетонов и публицистических статей о жизни в СШАА.
• Мужской разговор. Сборник рассказов о чести, мужестве, долге коммунара.
• Человек с большой буквы. Сборник публикаций в педагогических изданиях.
• Этот мир — наш! Сборник рассказов о Земле и Космосе.

Рассказы и стихи для детей

• «Антошка, Антошка, пойдём сажать морошку!». Цикл послеполуденных стихов, мотивирующий детей к созидательному труду.
• «Ушастик и Пушистик примеряют скафандры». Цикл детских рассказов, в который входили, в частности, «Один серый, другой белый», «Два зайчонка, два весёлых друга», «Кому в скафандре жить хорошо», «Горшочек хлореллы», «Как один заяц двух капитанов накормил», «Ну, заяц, погоди!», «Судьба барабанщика».
• «Родила вчера котят», «Ела кашу поутру», «Мыла ноги перед сном», «Уходила молча спать», «Без вопросов ела суп», «Обувала башмаки» — серия стихотворений, написанных Строговым для Учительского фонда дидактических произведений серии «А у нас сегодня кошка».
• «Эта территория зовётся экватория», «ЕН 15 — жёлтый небосвод», «Голубой корабль летит, качается», «Медленно ракеты уплывают вдаль». Стихи о Космосе для самых маленьких.

Стихи и песни

Стихи (сборники)

• Всерьёз. Стихи.
• Даль великая. Песни о Космосе.
• Этот большой мир. Песни о Земле и Внеземелье.
• За того парня. Памяти героев Ресурсной войны.
• Встретились два человека (в первых редакциях — «Ко мне он кинулся на грудь»). Лирика.
• Если б камни могли говорить.
• Удостоверение личности. Стихи о новой жизни.

Песни

• А сегодня что для завтра сделал ты? (в первых редакциях — «Прекрасное далёко»).
• Гудбай, Америка (в первых редакциях — «Последнее письмо»).
• Лучшая дорога нашей жизни (в первых редакциях — «Широка страна моя родная»).
• О самом личном (песня, начинающаяся со слов «Я в весеннем лесу пил берёзовый сок»).
• Радар сердца (песня, начинающаяся со слов «Мой радар в тумане светит»).

«Я Земля!»

Песня «Я Земля!», формально совпадающая со знаменитым одноимённым произведением Дмитрия Исаевича Строгова, появилась в 1967 году дополуденной эры. Ее авторство приписывается поэту Евгению Долматовскому и композитору Вано Мурадели (называвшему себя также Иваном Мурадовым и Ованесом Мурадяном). До наших дней дошла запись песни в исполнении певицы Ольги Воронец.

Эта посредственная композиция, созданная умеренно талантливыми авторами, в прошлом не снискала всенародной любви и была бы обречена на полную безвестность и окончательное забвение, когда б на неё не обратил внимания Дмитрий Исаевич Строгов.

Прикосновение гения превратило заурядный старинный шлягер в подлинный шедевр гуманистического реализма.

Есть мнение, что Строгов не изменил в тексте песни и музыкальном сопровождении ни единого слова и ни одной ноты. Это совершенно неверно. Сохранились черновики Дмитрия Исаевича, в которых он производит правку песни: вычеркивает отдельные слова и целые строки, восстанавливает их, предлагает новые варианты и так далее. Всего произведено 112 значимых правок.^[18] То, что финальный текст формально совпадает с исходным — это не случайность, а итог огромной осмысленной работы, в ходе которой старые слова были переплавлены в горниле гения Строгова и наполнились несравнимо более глубоким идейным и смысловым содержанием. Дмитрий Исаевич полностью преобразил песню и навсегда изменил её судьбу^[19]. С этого момента истинное авторство произведения справедливо принадлежит Дмитрию Исаевичу Строгову.

После прикосновения гения песня «Я Земля!» стремительно обрела широчайшую общечеловеческую популярность, будучи одновременно примером наивной музыкальной культуры дополуденной эпохи и блистательным произведением коммунарского искусства, созданным величайшим литературным гением всех времён и народов.

Сейчас «Я Земля!» по праву является одной из любимых застольных песен пилотов транспортных линий^[20], стандартным музыкальным фоном для первого самостоятельного лунного старта курсантов Космофлота и гимном Внеземелья (ныне неформальным).

Отдельным подтверждением общечеловеческой любви к ней стали многочисленные пародии, создаваемые законодателями мод авторской песни и ансамблем «Барвинок».

В романе «Факап» песня упоминается в Дне 221:

Поспал, поел. Из принципа поставил „Землю“ в древнем исполнении. Ольга Воронец. Запись ещё дополуденная, чудом сохранилась.

Выбор старого варианта песни, очевидно, свидетельствует о духовном кризисе, переживаемом героем.

Произведения, приписываемые Строгову

Существует легенда о повести «Кэрель», якобы написанной Строговым и содержащей сцены, недостойные пера гения. В действительности такой книги не существует. Тем более, она никак не может быть приписана Строгову: нет ни малейших оснований считать Строгова автором. Не исключено, что это своеобразная пародия на буржуазную литературу, погрязшую в смаковании непристойностей. То же самое касается некоторых сочинений, названия которых иногда всплывают в мемуарной литературе^[21] и приписываются перу Строгова. В любом случае, эти тексты неинтересны широкому читателю.

Загадка продуктивности Строгова

Работоспособность Строгова поражала и современников, и потомков. Сам Строгов говорил в одном интервью так:

Меня спрашивают разные люди — как это я всё успеваю? Ответ простой: берегу время! Время — самое дорогое, что у нас есть. Поэтому я его не разбазариваю, не трачу на разные ненужные обществу дела. Вся моя жизнь — служение человеческой коммуне. И если взяться за дело серьёзно — много, много можно успеть! Например: вся литературная работа, от сюжетной до отделочной, производится мною одновременно со всякими прочими делами. Я умываюсь и чищу зубы, а в голове у меня прорабатывается, скажем, диалог, или какая-то сцена. Я иду по улице, а в голове — сюжет следующего рассказа. Минута тут, две минуты там — вот и новый роман почти готов! Остаётся только его записать. К счастью, наши умные ЭВМ прекрасно пишут под диктовку.

Разумеется, это несколько идеализированное описание. Однако современники утверждают, что Строгов в отдельные моменты мог работать по 16-18 часов в сутки. Как сказал по этому поводу известный психолог Ричард Шлехт:

…нет никаких сомнений в том, что Строгов был буквально одержим литературной деятельностью. Не будь он гением, его можно было бы назвать патологическим графоманом. Но это лишь подтверждает тот общий принцип, что одарённость оказывает давление на психику, сравнимое с психическим заболеванием. Так или иначе, Строгов мог прервать любое занятие, если ему в голову приходила интересная литературная идея или сюжетный поворот. Однажды он выступал на писательском съезде и не закончил речь, так как бросился записывать идеи к очередному тому «Дороги дорог».

Этим, конечно, дело не ограничивалось. Сейчас уже можно считать доказанным, что Строгов довольно свободно использовал чужие тексты (в основном дополуденные) в своих целях. Разумеется, это нельзя считать недобросовестным заимствованием. Как справедливо заметил Р.Г.Мутакаллимов в своей книге о Строгове -

Конечно, было бы в высшей степени нелепо и даже оскорбительно называть Строгова плагиатором. Плагиатом в полном смысле этого слова можно называть ситуацию, когда бездарность посягает на плоды чужого таланта. Строгов был гением, и он не «крал» чужие идеи и тексты, а воздавал им должное, используя их как материал для своих творений. В сущности он реставрировал эти забытые книги, позволяя им просиять новым блеском. На каверзный, казалось бы, вопрос, можно ли так поступать современному литератору, ответ один: Quod licet Jovi, non licet bovi.^[22] Место Строгова в литературе таково, что оно объективно выше мелочных споров о так называемом «авторстве» тех или иных произведений. Главное — он всегда привносил в чужой текст дыхание своего волшебного дара.

То же самое можно сказать об участии в творчестве Строгова его молодых коллег и учеников^[23], которые иногда отписывали за него некоторые сцены. Можно быть уверенными, что все сюжетные ходы и решения принадлежали мастеру: ученикам он оставлял чисто техническую работу.

Менаристская гипотеза

Некоторые исследователи, анализируя отношения Строгова с чужим творчеством, пришли к выводу, что скорее всего, еще до Полудня он входил в общество так называемых менаристов. Это творческое объединение, сформировавшееся вокруг трудов деятеля первой половины двадцатого века Х. Л. Борхеса^[24], полагало, что труд литератора заключается в большем, чем просто складывание слов в текст. По их мнению, главным результатом творческой деятельности являлся т.н. zeitgeist, дух жизненной силы автора, метафора его жизненного опыта, который, будучи наложенным на текст, полностью меняет его восприятие. Таким образом даже два произведения, совпадающие дословно, будучи написаны разными авторами на разных этапах исторической последовательности, обладали разными zeitgeist и, следовательно, несли различные послания миру. Нетрудно видеть, что движение менаристов органически соединяло идеи постмодернизма и лозунги ранних коммунаров^[25], являясь диалектическим мостом между литературой дополуденной и послеполуденной эпох. Впрочем, неизвестно доподлинно, входил ли Строгов в данное сообщество и существовало ли оно вообще. Основные сведения об обществе известны нам из книги Григория Григорьевича Борисова «Кто такие менаристы». Григорий Григориевич излишне увлекался мистицизмом, в особенности индийской философией, не отличался особой дисциплиной ума и, в целом, время от времени выдавал плоды своего воображения за доказанные факты. Некоторые изложенные им сведения чрезвычайно экстравагантны: так, по мнению Григория Григорьевича, zeitgeist существовал объективно и был листьями некого дополуденного южноамериканского растения, процесс же его вкладывания в литературное произведение заключался в поджигании листьев, вдыхании их дыма в лёгкие (где этот дым, по мнению Григория Григорьевича, заряжался биоэнергией половых чакр) и выдыхании обратно на листы бумаги.

Общественная и организационная деятельность

Мировое признание

Интересные факты

• Строгов высоко ценил творчество Магнуса Пруста. Отзывался о его симфонии № 91 «Мёртвая Рука» следующим образом: «Волшебная… нечеловеческая музыка».
• Очень любил воду. По воспоминаниям современников, даже посреди важного совещания мог характерным движением вытянуть шею и с тоской произнести: «Эх, искупнуться бы». Однако приписываемая ему рекомендация пить не менее 3 литров воды в день не имеет ничего общего ни с реальностью, ни со здравым смыслом.

Афоризмы и высказывания

• Понять значит упростить.
• Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные.
• Глупость есть следствие бессилия, а бессилие проистекает из невежества, из незнания верной дороги… но ведь не может быть так, чтобы среди тысячи дорог не нашлось верной! (Авторский эпиграф с первому тому «Дороги дорог».)
• Нету двух одинаковых планет, но космос повсюду один и тот же (Из рассказа «Утопия уставшего»).
• Человечество десятки тысяч лет пробиралось сквозь пещеры прогресса, заходило в тупики, преодолевало завалы, и вот наконец наступил момент, когда оно вышло из пещеры на равнину под яркое солнце и все пути открыты ему. В том числе и вертикальный^[26].
• Нет ничего невозможного, есть только маловероятное.
• Жизнь дает человеку три радости. Друга, любовь, работу. Каждая из этих радостей уже стоит многого. Но как редко они собираются вместе!
• Ох, до чего же это трудно — решать! Надо выбрать и сказать вслух, громко, что ты выбрал. И тем самым взять на себя гигантскую ответственность, совершенно непривычную по тяжести ответственность перед самим собой, чтобы оставшиеся три часа жизни чувствовать себя человеком, не корчиться от непереносимого стыда и не тратить последний вздох на выкрик «Дурак! Подлец!», обращенный к самому себе.
• Мы думали, что это будет вечный бой, яростный и победоносный. Мы считали, что всегда будем сохранять ясные представления о добре и зле, о враге и друге. И мы думали, в общем, правильно, только многого не учли.
• Хоть бы одна сволочь спросила, что она должна делать. Так нет же, каждая сволочь спрашивает только, что с ней будут делать.
• Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой.
• Конечно же, мечтать надо. Надо мечтать. Но далеко не всем и отнюдь не каждому. Есть люди, которым мечтать прямо-таки противопоказано.
• Великие писатели всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они — это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.

Высказывания известных людей о Строгове

• «Вечная слава — быть упомянутым в романе Строгова». Павел Дуров.
• «Строгов был и остается лучшим, талантливейшим писателем нашей коммунарской эпохи. Безразличное отношение к его памяти и произведениям — преступление.» В. П. Теплов.
• «Подвиг — это то, о чём написал Строгов». Борис Непомнящих, литературовед.

Альтернативные точки зрения

Ilya K: Я думаю, Строгов мерзавцем не был. У него был такой менталитет после РесФеда и Полудня: во-первых, надо как можно быстрее восстановить все структуры общества после катастрофы, любой ценой. Во-вторых, то, что нашёл и выкопал дополуденного, то твоё и есть. И ничьё больше.

Литература

• Э. Э. Цилькашипер. «Дмитрий Строгов — гений, учитель, писатель и человек».
• М. П. Таратута. «Мировое значение творчества Дмитрия Строгова».
• Р. Г. Мутакаллимов. «Творчество Дмитрия Строгова и строительство гуманистического общества».
• Р. Х. Берегович. «Провидец и пророк. Дмитрий Строгов как певец развития».
• П. А. Зайденшнур, Д. С. Коган, М. Г. Коган, З. Мерц, М. П. Таратута, Г. М. Р. Яуэску, М. Жукова. «Дмитрий Строгов. Энциклопедия жизни и творчества».

Упоминания Строгова в романе «Факап»

Судя по всему, все герои «Факапа» соглашаются с тем, что Строгов — великий писатель. Единственный герой, не любящий его творчество и не скрывающий этого — Рудольф Сикорски.

Маркос Вольф в статье «От публикатора» говорит о Строгове так:

Нету двух одинаковых планет, но космос повсюду один и тот же.

Этими словами начинается строговский рассказ «Утопия уставшего» - самое грустное и изящное, что вышло из-под пальцев этого плодовитого, путаного, многословного литератора. Пожалуй, это единственный текст Строгова, который мне и в самом деле хотелось бы перечитать.

Отсылки

В биографии и библиографии Строгова использованы множественные элементы додополуденной литературы:

• Предисловие к русскому изданию «Похождений бравого солдата Швейка» сообщало, что, закончив диктовать последнюю главу, Ярослав Гашек сказал «Швейк тяжко умирает» и повернулся лицом к стене, после чего умер.
• В действительности это был Антон Павлович Чехов, который попросил бокал шампанского, выпил его, сказал по-немецки «Ich schterbe» (я умираю), повернулся лицом к стене и умер.
• В нью-йоркских эпизодах цитируется известный эпизод романа Эдуарда Лимонова «Это я, Эдичка», о случайном сексе автора-героя с чернокожим нью-йоркцем.
• «Сода-солнце» — культовый роман писателя-шестидесятника Михаила Анчарова.
• Пленник, вернувшийся на родину мусульманином — сюжет фильма режиссера Владимира Хотиненко «Мусульманин».

Примечания