Критический гуманитарный словарь/Маяковский — различия между версиями
Yasenfire (обсуждение | вклад) |
|||
(не показаны 3 промежуточные версии этого же участника) | |||
Строка 1: | Строка 1: | ||
− | '''МАЯКОВСКИЙ''' (1893, Багдати, Кутаисская губерния — 1930, Москва) — советский поэт. Останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства. | + | '''МАЯКОВСКИЙ''' (1893, Багдати, Кутаисская губерния — 1930, Москва) — советский поэт. Останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства. ([[Критический гуманитарный словарь/Бунин|Бунин]]) |
− | Маяковский прославился в некоторой степени еще до Ленина, выделился среди всех тех мошенников, хулиганов, что назывались футуристами. Все его скандальные выходки в ту пору были очень плоски, очень дешевы, все подобны выходкам Бурлюка, Крученых и прочих. Но он их всех превосходил силой грубости и дерзости. Вот его знаменитая желтая кофта и дикарская раскрашенная морда, но сколь эта морда зла и мрачна! Вот он, по воспоминаниям одного из его тогдашних приятелей, выходит на эстраду читать свои вирши публике, собравшейся потешиться им: выходит, засунув руки в карманы штанов, с папиросой, зажатой в углу презрительно искривленного рта. Он высок ростом, статен и силен на вид, черты его лица резки и крупны, он читает, то усиливая голос до рева, то лениво бормоча себе под нос; кончив читать, обращается к публике уже с прозаической речью: — Желающие получить в морду благоволят становиться в очередь. В день объявления первой русской войны с немцами Маяковский влезает на пьедестал памятника Скобелеву в Москве и ревет над толпой патриотическими виршами. Затем, через некоторое время, на нем цилиндр, черное пальто, черные перчатки, в руках трость черного дерева, и он в этом наряде как-то устраивается так, что на войну его не берут. Но вот наконец воцаряется косоглазый, картавый, лысый сифилитик Ленин И вот Маяковский становится уже неизменным слугою РКП (Российской Коммунистической Партии), начинает буянить в том же роде, как буянил, будучи футуристом: орать, что «довольно жить законами Адама и Евы», что пора «скинуть с корабля современности Пушкина». ([[ | + | Маяковский прославился в некоторой степени еще до [[Критический гуманитарный словарь/Ленин|Ленина]], выделился среди всех тех мошенников, хулиганов, что назывались футуристами. Все его скандальные выходки в ту пору были очень плоски, очень дешевы, все подобны выходкам Бурлюка, Крученых и прочих. Но он их всех превосходил силой грубости и дерзости. Вот его знаменитая желтая кофта и дикарская раскрашенная морда, но сколь эта морда зла и мрачна! Вот он, по воспоминаниям одного из его тогдашних приятелей, выходит на эстраду читать свои вирши публике, собравшейся потешиться им: выходит, засунув руки в карманы штанов, с папиросой, зажатой в углу презрительно искривленного рта. Он высок ростом, статен и силен на вид, черты его лица резки и крупны, он читает, то усиливая голос до рева, то лениво бормоча себе под нос; кончив читать, обращается к публике уже с прозаической речью: — Желающие получить в морду благоволят становиться в очередь. В день объявления первой русской войны с немцами Маяковский влезает на пьедестал памятника Скобелеву в Москве и ревет над толпой патриотическими виршами. Затем, через некоторое время, на нем цилиндр, черное пальто, черные перчатки, в руках трость черного дерева, и он в этом наряде как-то устраивается так, что на войну его не берут. Но вот наконец воцаряется косоглазый, картавый, лысый сифилитик Ленин И вот Маяковский становится уже неизменным слугою РКП (Российской Коммунистической Партии), начинает буянить в том же роде, как буянил, будучи футуристом: орать, что «довольно жить законами Адама и Евы», что пора «скинуть с корабля современности Пушкина». ([[Критический гуманитарный словарь/Бунин|Бунин]]) |
Поэзия Маяковского и есть поэзия люмпен-мещанства. Спрашивается: почему Маяковского кто-то считает поэтом революции? Неужели достаточно наклеить на футуристские хромые ходули разрозненные листки из «Памятки пионера», изданной каким-нибудь Крыжопольским уиздатом, чтобы считаться поэтом величайшего в истории социального сдвига? Мне скажут: а «Левый марш»? Да, «Левый марш». Довольно темпераментная вещь, в которой Маяковский счастливо воспользовался старым как мир приемом рефрена, припева. Но в этом маленьком стихотворении ряд неряшливостей и промахов. Например, автор призывает: Клячу истории загоним… Кажется, довольно твердо установлено марксизмом, что социальная революция — исторически необходима и неизбежна; история работает на нее. Зачем же «клячу истории» загонять? Затем, призывая «за океаны», — Маяковский командует: Шаг миллионный печатай… Это значит — опять по воде пешкодером? А комичный конец: Кто там шагает правой? Левой, левой, левой… Шагают и правой, и левой попеременно; прыгать на одной ножке по меньшей мере утомительно. ([[Критический гуманитарный словарь/Шенгели|Шенгели]]) | Поэзия Маяковского и есть поэзия люмпен-мещанства. Спрашивается: почему Маяковского кто-то считает поэтом революции? Неужели достаточно наклеить на футуристские хромые ходули разрозненные листки из «Памятки пионера», изданной каким-нибудь Крыжопольским уиздатом, чтобы считаться поэтом величайшего в истории социального сдвига? Мне скажут: а «Левый марш»? Да, «Левый марш». Довольно темпераментная вещь, в которой Маяковский счастливо воспользовался старым как мир приемом рефрена, припева. Но в этом маленьком стихотворении ряд неряшливостей и промахов. Например, автор призывает: Клячу истории загоним… Кажется, довольно твердо установлено марксизмом, что социальная революция — исторически необходима и неизбежна; история работает на нее. Зачем же «клячу истории» загонять? Затем, призывая «за океаны», — Маяковский командует: Шаг миллионный печатай… Это значит — опять по воде пешкодером? А комичный конец: Кто там шагает правой? Левой, левой, левой… Шагают и правой, и левой попеременно; прыгать на одной ножке по меньшей мере утомительно. ([[Критический гуманитарный словарь/Шенгели|Шенгели]]) | ||
Отталкивают не его приемы, не внешние особенности его поэзии… Гораздо хуже то, что сквозит в самых прославленных поэмах его, охарактеризованных, кстати, на дискуссии как «бессмертные шедевры»: развязность, поза, ходульное, вызывающее панибратство со всем миром и даже с самой вечностью, самоуверенное похохатывание, отсутствие «словечка в простоте». ([[Критический гуманитарный словарь/Адамович|Адамович]]) | Отталкивают не его приемы, не внешние особенности его поэзии… Гораздо хуже то, что сквозит в самых прославленных поэмах его, охарактеризованных, кстати, на дискуссии как «бессмертные шедевры»: развязность, поза, ходульное, вызывающее панибратство со всем миром и даже с самой вечностью, самоуверенное похохатывание, отсутствие «словечка в простоте». ([[Критический гуманитарный словарь/Адамович|Адамович]]) | ||
+ | |||
+ | Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке! ([[Критический гуманитарный словарь/Есенин|Сергей Есенин]]. «Железный Миргород», 1923 год) | ||
Маяковский был существом удивительно простодушным, и врать не умел совершенно. Когда он выходил на сцену декадентского кабаре и представлялся: «Владимир Маяковский — сифилитик», — конечно, никакого сифилиса у него не было. Был триппер. ([[Критический гуманитарный словарь/Галковский|Галковский]]) | Маяковский был существом удивительно простодушным, и врать не умел совершенно. Когда он выходил на сцену декадентского кабаре и представлялся: «Владимир Маяковский — сифилитик», — конечно, никакого сифилиса у него не было. Был триппер. ([[Критический гуманитарный словарь/Галковский|Галковский]]) | ||
Строка 12: | Строка 14: | ||
Маяковский был патологический картёжник. В карты тогда играли все, все на деньги и все подолгу. Развлечений было мало. Но Маяковский выделялся даже на этом фоне, а главное у него была одна очень нехорошая черта. Он отыгрывался до посинения. Его спасало только то, что он был знаменитостью, и играл в основном с поклонниками. ([[Критический гуманитарный словарь/Галковский|Галковский]]) | Маяковский был патологический картёжник. В карты тогда играли все, все на деньги и все подолгу. Развлечений было мало. Но Маяковский выделялся даже на этом фоне, а главное у него была одна очень нехорошая черта. Он отыгрывался до посинения. Его спасало только то, что он был знаменитостью, и играл в основном с поклонниками. ([[Критический гуманитарный словарь/Галковский|Галковский]]) | ||
+ | |||
+ | == ВНЕШНИЙ ВИД == | ||
+ | Ну вот, пришел Маяковский, открыл свой корытообразный рот ([[Критический гуманитарный словарь/Бунин|Бунин]]) | ||
== ИЗВЕСТНЫЕ ЦИТАТЫ == | == ИЗВЕСТНЫЕ ЦИТАТЫ == |
Текущая версия на 18:00, 2 мая 2021
МАЯКОВСКИЙ (1893, Багдати, Кутаисская губерния — 1930, Москва) — советский поэт. Останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства. (Бунин)
Маяковский прославился в некоторой степени еще до Ленина, выделился среди всех тех мошенников, хулиганов, что назывались футуристами. Все его скандальные выходки в ту пору были очень плоски, очень дешевы, все подобны выходкам Бурлюка, Крученых и прочих. Но он их всех превосходил силой грубости и дерзости. Вот его знаменитая желтая кофта и дикарская раскрашенная морда, но сколь эта морда зла и мрачна! Вот он, по воспоминаниям одного из его тогдашних приятелей, выходит на эстраду читать свои вирши публике, собравшейся потешиться им: выходит, засунув руки в карманы штанов, с папиросой, зажатой в углу презрительно искривленного рта. Он высок ростом, статен и силен на вид, черты его лица резки и крупны, он читает, то усиливая голос до рева, то лениво бормоча себе под нос; кончив читать, обращается к публике уже с прозаической речью: — Желающие получить в морду благоволят становиться в очередь. В день объявления первой русской войны с немцами Маяковский влезает на пьедестал памятника Скобелеву в Москве и ревет над толпой патриотическими виршами. Затем, через некоторое время, на нем цилиндр, черное пальто, черные перчатки, в руках трость черного дерева, и он в этом наряде как-то устраивается так, что на войну его не берут. Но вот наконец воцаряется косоглазый, картавый, лысый сифилитик Ленин И вот Маяковский становится уже неизменным слугою РКП (Российской Коммунистической Партии), начинает буянить в том же роде, как буянил, будучи футуристом: орать, что «довольно жить законами Адама и Евы», что пора «скинуть с корабля современности Пушкина». (Бунин)
Поэзия Маяковского и есть поэзия люмпен-мещанства. Спрашивается: почему Маяковского кто-то считает поэтом революции? Неужели достаточно наклеить на футуристские хромые ходули разрозненные листки из «Памятки пионера», изданной каким-нибудь Крыжопольским уиздатом, чтобы считаться поэтом величайшего в истории социального сдвига? Мне скажут: а «Левый марш»? Да, «Левый марш». Довольно темпераментная вещь, в которой Маяковский счастливо воспользовался старым как мир приемом рефрена, припева. Но в этом маленьком стихотворении ряд неряшливостей и промахов. Например, автор призывает: Клячу истории загоним… Кажется, довольно твердо установлено марксизмом, что социальная революция — исторически необходима и неизбежна; история работает на нее. Зачем же «клячу истории» загонять? Затем, призывая «за океаны», — Маяковский командует: Шаг миллионный печатай… Это значит — опять по воде пешкодером? А комичный конец: Кто там шагает правой? Левой, левой, левой… Шагают и правой, и левой попеременно; прыгать на одной ножке по меньшей мере утомительно. (Шенгели)
Отталкивают не его приемы, не внешние особенности его поэзии… Гораздо хуже то, что сквозит в самых прославленных поэмах его, охарактеризованных, кстати, на дискуссии как «бессмертные шедевры»: развязность, поза, ходульное, вызывающее панибратство со всем миром и даже с самой вечностью, самоуверенное похохатывание, отсутствие «словечка в простоте». (Адамович)
Мать честная! До чего бездарны поэмы Маяковского об Америке! (Сергей Есенин. «Железный Миргород», 1923 год)
Маяковский был существом удивительно простодушным, и врать не умел совершенно. Когда он выходил на сцену декадентского кабаре и представлялся: «Владимир Маяковский — сифилитик», — конечно, никакого сифилиса у него не было. Был триппер. (Галковский)
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ, ПРИВЫЧКИ
Маяковский был патологический картёжник. В карты тогда играли все, все на деньги и все подолгу. Развлечений было мало. Но Маяковский выделялся даже на этом фоне, а главное у него была одна очень нехорошая черта. Он отыгрывался до посинения. Его спасало только то, что он был знаменитостью, и играл в основном с поклонниками. (Галковский)
ВНЕШНИЙ ВИД
Ну вот, пришел Маяковский, открыл свой корытообразный рот (Бунин)
ИЗВЕСТНЫЕ ЦИТАТЫ
Я люблю смотреть, как умирают дети.
Товарищ москаль, на Украину шуток не скаль.
Я достаю из широких штанин.
Я — не из кацапов-разинь.
Я — дедом казак
Другим — сечевик.
А по рожденью грузин.
Главная строчка тут первая. Это и есть национальность, которую себе сознательно выбрал бастард Маяковский — НЕРУССКИЙ. Хотя и по языку, и по биографии, и по культуре (правда, им отвергаемой) он, конечно, русский человек. Просто русским ему было быть с 1917 года невыгодно, и даже опасно.