Растафари, Хулио — различия между версиями
(→Биографические сведения) |
м (→Отсылки) |
||
| (не показано 12 промежуточных версий 3 участников) | |||
| Строка 7: | Строка 7: | ||
В 1974 году в сборнике «Гуманитарная политика СШАА — орудие империализма в борьбе против сил социального прогресса» (Новосибирск: Политиздат, 1974) была опубликована статья С. Спиркина «Реакционная сущность идеологии потребительства». В этой статье впервые упоминаются некоторые сведения о «товарище Растафари». По словам автора, Хайле Растафари был «независимым американским художником», который в своих работах «обличал империализм». Там же сказано, что у него были «коммунистические убеждения», хотя и «незрелые». Далее упоминалось, что он создал советский герб, после чего был «убит сворой американских расистов и империалистов». В советском языке того времени словосочетание «убит сворой» может означать разное — от физического уничтожения до «создания атмосферы ненависти, приведшей к гибели» того или иного человека. | В 1974 году в сборнике «Гуманитарная политика СШАА — орудие империализма в борьбе против сил социального прогресса» (Новосибирск: Политиздат, 1974) была опубликована статья С. Спиркина «Реакционная сущность идеологии потребительства». В этой статье впервые упоминаются некоторые сведения о «товарище Растафари». По словам автора, Хайле Растафари был «независимым американским художником», который в своих работах «обличал империализм». Там же сказано, что у него были «коммунистические убеждения», хотя и «незрелые». Далее упоминалось, что он создал советский герб, после чего был «убит сворой американских расистов и империалистов». В советском языке того времени словосочетание «убит сворой» может означать разное — от физического уничтожения до «создания атмосферы ненависти, приведшей к гибели» того или иного человека. | ||
| − | С этого момента начинается тиражирование истории «товарища Растафари», по ходу дела обрастающей всё новыми подробностями. В книге Эммы Лоттердаевой «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо: прогрессивное искусство против буржуазных | + | С этого момента начинается тиражирование истории «товарища Растафари», по ходу дела обрастающей всё новыми подробностями. В книге Эммы Лоттердаевой «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо: прогрессивное искусство против буржуазных извращений» (Владивосток, Партиздат, 1978) уже приводится вполне полноценная биография героя. В этой книжке «Хайле» стал «Хулио». Он был сыном испаноязычных эмигрантов, проживавших на Аляске. Он не получил систематического художественного образования. Как говорит автор — «его холстами стали стены домов» (то есть он увлекался граффити). Постоянно конфликтовал с законом из-за своих левых убеждений. Полицейские неоднократно подкладывали ему наркотики, после чего сажали на всё более длительные сроки. Его убеждения были «коммунистическими, но с налётом анархизма». Советский герб он нарисовал, сидя в тюрьме по ложному обвинению в краже в супермаркете, и отправил «товарищам на воле» в бумажном письме, «просунутом сквозь прутья железной решётки»<ref>Это совершенно невероятно: в тюрьмах СШАА никогда не использовались решётки, а только окна из прозрачного непробиваемого пластика.</ref>. За это он был «убит уголовниками, управляемыми тюремной администрацией». |
| − | Самой подробной книгой о | + | Самой подробной книгой о Хулио Растафари является роман Строгова «Звезда и смерть Хулио Растафари» (первое издание — Хабаровск, 1981). Роман занимает более 600 страниц и повествует о трудном детстве, тяжёлой юности, страшной взрослой жизни и трагическом конце художника Хулио Растафари. Основным содержанием романа являются описания многочисленных тюремных заключений, изнасилований и пыток главного героя<ref>Молодая советская литература того времени сознательно избегала некоторых тем, слишком сложных для массового читателя. Но у Строгова было персональное разрешение от ЦК описывать секс, пытки, а также упоминать Бога (даже с большой буквы).</ref>, которого тюремщики вынуждают отречься от коммунистических убеждений и стать преуспевающим буржуазным художником, обслуживающим вкусы правящего класса. |
| − | Вот характерный | + | Вот характерный отрывок из романа: |
<blockquote> | <blockquote> | ||
| − | Штуба снова приложил раскаленный прут к шее | + | Штуба снова приложил раскаленный прут к шее Хулио. Тот зашелся в крике, на искусанных губах выступила кровавая пена. Штуба прижигал свежие, кровоточащие раны, и лицо его чуть подергивало судорогой: видимо, он испытывал наслаждение от этой своей работы. |
| − | Потом Штуба бросил раскаленный прут на кафельный пол, подошел к рубильнику, вмонтированному в стену включил его и, вернувшись на свое прежнее место стал наблюдать, как, медленно пузырясь, начала закипать вода в | + | Потом Штуба бросил раскаленный прут на кафельный пол, подошел к рубильнику, вмонтированному в стену, включил его и, вернувшись на свое прежнее место стал наблюдать, как, медленно пузырясь, начала закипать вода в солёной ванне. |
Растафари, закричав, потерял сознание. Штуба вколол ему в грудь шприц с тонизирующим раствором. Художник открыл глаза. | Растафари, закричав, потерял сознание. Штуба вколол ему в грудь шприц с тонизирующим раствором. Художник открыл глаза. | ||
| − | — Ты будешь рисовать картины для буржуазии? — монотонно спрашивал Штуба. Отвечай: ты будешь рисовать картины для буржуазии? | + | — Ты будешь рисовать картины для буржуазии? — монотонно спрашивал Штуба. - Отвечай: ты будешь рисовать картины для буржуазии? |
— Нет, — еле слышно прошептал Хулио. | — Нет, — еле слышно прошептал Хулио. | ||
| − | + | — Очень жаль. Тогда попробуйте вы, отец Антонио, — сказал Штуба. | |
| − | + | Над страдальцем склонился тощий монах в длинной шифоновой рясе — знаменитый инквизитор отец Антонио, гроза еретиков. | |
| − | + | Он протянул к губам истерзанного художника деревянный крест, вымоченный в сладком опиуме. | |
| − | + | — Поцелуй крест, — зашипел он, — доверься Богу и уверуй в Распятого! Погаси в себе гордый и грешный разум! Направь все помыслы на то, чтобы угодить богатыми и сильным! И тогда мы не скормим твои кишки крокодилам! | |
| − | + | — Нет, — прохрипел товарищ Растафари. | |
| − | + | Он приподнялся, опираясь о колено инквизитора, и широко открытыми глазами посмотрел на распятие. Потом медленно среди мертвой тишины поднял простреленную правую руку и оттолкнул его. На лице Христа остался кровавый след. | |
| + | </blockquote> | ||
| + | |||
| + | == Отсылки == | ||
| + | |||
| + | * Название книги — анаграмма двух произведений, романа Ильи Эренбурга «Жизнь и приключения Хулио Хуренито» и рок-оперы Алексея Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» (сценическая версия поэмы Пабло Неруды «Сияние и смерть Хоакина Мурьеты, чилийского разбойника, подло убитого в Калифорнии 23 июля 1853 года»). | ||
| + | * «Эпизод из книги» — амальгама эпизодов из романов Юлиана Семенова «Испанский вариант» (сцена пытки) и Этель Лилиан Войнич «Овод» (отталкивание распятия). | ||
== Примечания == | == Примечания == | ||
Текущая версия на 20:07, 26 февраля 2020
Ху́лио Растафа́ри — предполагаемый автор герба ССКР, государства, упоминаемого в романе «Факап». Также — литературный персонаж, главный герой романа Дмитрия Исаевича Строгова «Звезда и смерть Хулио Растафари», а также одноименной рок-оперы, созданной композитором Соломоном Тухмановым на либретто Строгова.
Биографические сведения
В 1973 году Советское правительство объявило всемирный конкурс на создание новой советской символики. В конце года было объявлено, что конкурс на создание советского герба выиграл некий «товарищ Хайле Растафари», гражданин СШАА и житель Анкориджа. Никаких дополнительных сведений о нём не сообщалось.
В 1974 году в сборнике «Гуманитарная политика СШАА — орудие империализма в борьбе против сил социального прогресса» (Новосибирск: Политиздат, 1974) была опубликована статья С. Спиркина «Реакционная сущность идеологии потребительства». В этой статье впервые упоминаются некоторые сведения о «товарище Растафари». По словам автора, Хайле Растафари был «независимым американским художником», который в своих работах «обличал империализм». Там же сказано, что у него были «коммунистические убеждения», хотя и «незрелые». Далее упоминалось, что он создал советский герб, после чего был «убит сворой американских расистов и империалистов». В советском языке того времени словосочетание «убит сворой» может означать разное — от физического уничтожения до «создания атмосферы ненависти, приведшей к гибели» того или иного человека.
С этого момента начинается тиражирование истории «товарища Растафари», по ходу дела обрастающей всё новыми подробностями. В книге Эммы Лоттердаевой «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо: прогрессивное искусство против буржуазных извращений» (Владивосток, Партиздат, 1978) уже приводится вполне полноценная биография героя. В этой книжке «Хайле» стал «Хулио». Он был сыном испаноязычных эмигрантов, проживавших на Аляске. Он не получил систематического художественного образования. Как говорит автор — «его холстами стали стены домов» (то есть он увлекался граффити). Постоянно конфликтовал с законом из-за своих левых убеждений. Полицейские неоднократно подкладывали ему наркотики, после чего сажали на всё более длительные сроки. Его убеждения были «коммунистическими, но с налётом анархизма». Советский герб он нарисовал, сидя в тюрьме по ложному обвинению в краже в супермаркете, и отправил «товарищам на воле» в бумажном письме, «просунутом сквозь прутья железной решётки»[1]. За это он был «убит уголовниками, управляемыми тюремной администрацией».
Самой подробной книгой о Хулио Растафари является роман Строгова «Звезда и смерть Хулио Растафари» (первое издание — Хабаровск, 1981). Роман занимает более 600 страниц и повествует о трудном детстве, тяжёлой юности, страшной взрослой жизни и трагическом конце художника Хулио Растафари. Основным содержанием романа являются описания многочисленных тюремных заключений, изнасилований и пыток главного героя[2], которого тюремщики вынуждают отречься от коммунистических убеждений и стать преуспевающим буржуазным художником, обслуживающим вкусы правящего класса.
Вот характерный отрывок из романа:
Штуба снова приложил раскаленный прут к шее Хулио. Тот зашелся в крике, на искусанных губах выступила кровавая пена. Штуба прижигал свежие, кровоточащие раны, и лицо его чуть подергивало судорогой: видимо, он испытывал наслаждение от этой своей работы.
Потом Штуба бросил раскаленный прут на кафельный пол, подошел к рубильнику, вмонтированному в стену, включил его и, вернувшись на свое прежнее место стал наблюдать, как, медленно пузырясь, начала закипать вода в солёной ванне.
Растафари, закричав, потерял сознание. Штуба вколол ему в грудь шприц с тонизирующим раствором. Художник открыл глаза.
— Ты будешь рисовать картины для буржуазии? — монотонно спрашивал Штуба. - Отвечай: ты будешь рисовать картины для буржуазии?
— Нет, — еле слышно прошептал Хулио.
— Очень жаль. Тогда попробуйте вы, отец Антонио, — сказал Штуба.
Над страдальцем склонился тощий монах в длинной шифоновой рясе — знаменитый инквизитор отец Антонио, гроза еретиков.
Он протянул к губам истерзанного художника деревянный крест, вымоченный в сладком опиуме.
— Поцелуй крест, — зашипел он, — доверься Богу и уверуй в Распятого! Погаси в себе гордый и грешный разум! Направь все помыслы на то, чтобы угодить богатыми и сильным! И тогда мы не скормим твои кишки крокодилам!
— Нет, — прохрипел товарищ Растафари.
Он приподнялся, опираясь о колено инквизитора, и широко открытыми глазами посмотрел на распятие. Потом медленно среди мертвой тишины поднял простреленную правую руку и оттолкнул его. На лице Христа остался кровавый след.
Отсылки
- Название книги — анаграмма двух произведений, романа Ильи Эренбурга «Жизнь и приключения Хулио Хуренито» и рок-оперы Алексея Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» (сценическая версия поэмы Пабло Неруды «Сияние и смерть Хоакина Мурьеты, чилийского разбойника, подло убитого в Калифорнии 23 июля 1853 года»).
- «Эпизод из книги» — амальгама эпизодов из романов Юлиана Семенова «Испанский вариант» (сцена пытки) и Этель Лилиан Войнич «Овод» (отталкивание распятия).
Примечания
- ↑ Это совершенно невероятно: в тюрьмах СШАА никогда не использовались решётки, а только окна из прозрачного непробиваемого пластика.
- ↑ Молодая советская литература того времени сознательно избегала некоторых тем, слишком сложных для массового читателя. Но у Строгова было персональное разрешение от ЦК описывать секс, пытки, а также упоминать Бога (даже с большой буквы).