Молодой театрал
Молодой театрал, в молодости работал театральным критиком — эвфемизм, заменяющий нечто вроде «молодой человек, вынужденный начать сотрудничество с тайной полицией в силу отсутствия ярко выраженных талантов, полезных навыков и других достоинств или по заданию уважаемых людей из-за наличия определённого этнокультурного происхождения».
В классической литературе
Дмитрий Евгеньевич Галковский описывает процесс становления молодого театрала в советских условиях таким образом[источник 1]:
Приехал из провинции человек поступать в престижный вуз. Например, в Литинститут. Блата нет. Амбиции — выше крыши. Куда полез — конкурс 40 человек на место. Способности… Ну, не дурак. Дураков не надо. Но никаких талантов не наблюдается. Так, посредственность. Если помочь поступить, на троечки с четвёрочками учиться сможет. Ну, а больше и не требуется. То есть параметры такие: провинциал, после армии, с рабоче-крестьянским происхождением, карьерист, способности средние. Обычно такой человек на вступительных экзаменах получает то, что должен получить: недотягивает 1-2 балла.
Тут нашего героя — назовём его, например, «Олег Малофеев» — вызывают в отдельный кабинетик, начинают крутить карандашик.
— Здравствуйте, Олег, присаживайтесь. Меня зовут Николай Николаевич. Я член приёмной комиссии. Хотелось бы с вами поговорить по поводу вступительных экзаменов. По душам, неформально. Честно говоря, я тебе, Олег, симпатизирую. Сам в своё время оказался в такой же ситуации. Поступал в ВУЗ, время было тяжёлое, послевоенное. Денег нет, блата нет. Всё своим горбом пришлось. Я к тебе приглядывался с самого начала. Выступал против низкой оценки на творческом конкурсе, очень переживал, что ты завалил сочинение и иностранный. Люди не понимают: одно дело москвич с «папой и мамой» на всём готовом, и совсем другое — талантливый человек из провинции. Кто в приёмной комиссии-то? Эти «папы-мамы» и сидят. В общем, такая петрушка у нас: по конкурсу два человека — недобор. Ищем кандидатуры. Я предложил тебя. Завтра будет решаться вопрос. Только, сам понимаешь, должны быть аргументы. Я же не могу сказать: примите Олега, он хороший талантливый человек, из глубинки. Должны быть убедительные доводы. Сейчас шурум-бурум идёт, ужас: телефонные звонки, взятки — на эти два места конкурс больше, чем на вступительных. Поэтому давай так с тобой условимся. Оформим тебя по организационной линии. Чисто формально. Скажу откровенно, как сыну: в том числе, будем так говорить, работаю в первом отделе, занимаюсь профилактированием правонарушений. Дело не в этом, тебе ничего делать не надо будет. Просто иду, будем так говорить, навстречу. Но, Олег, и ты войди в наше положение. Институт у нас идеологический, имеет свою специфику. Помоги дяде Коле.
Дальнейшее
В благоприятном случае со временем набирается житейского опыта, умнеет и постепенно превращается в старого театрала.
В случае обычном — как у Галковского:
Что же, есть и романтика. Примерно через два года образцово-показательный стукач наглеет от вседозволенности, начинает залупаться. Например, пытается качать права, делать замечания «дяде Коле», а то и скрестись в обход, чтобы стучать на папу. У самолюбивого подлеца начинаются фантазии о «полковнике Ладейникове», международной арене. «Вы ещё не знаете Малофеева. Малофеев вас всех купит, продаст и снова купит».
Инструкция предусматривает и это. Ибо ход мысли мерзавца понятен, чего тут сложного. Попытки скрёба пресекаются быстро и надёжно. Методами неформальными. Ибо человеческих слов такие субъекты не понимают, да и сама ситуация нечеловеческая. Дядя Коля вызывает Малофеева в свой кабинет и бьёт. Натурально. Бьёт недолго, но профессионально: под дых, по печени. Параллельно в простых русских выражениях объясняет, что до конца жизни место Малофеева — у параши.
По той же инструкции никогда такого человека «внутрь» не возьмут. И больше «30 рублей» никогда платить не будут. Доносчик должен стоять у окошка кассы в лохмотьях, с протянутой рукой. И 30 рублей ему должны не давать в руки, а швырять в лицо. Если человек работает собакой, то, как к собаке, к нему и относятся: держат в ошейнике и под столом.
Так что с побоями — это ещё лёгкий случай. Очень часто Малофеева обслуживают более неформально. Ибо кто такой «дядя Коля»? Будет ли нормальный человек такими вещами заниматься? Поэтому у «дяди Коли» в Литинституте и стол и дом. Нетрадиционный «дядя Коля». Вербует мальчиков день и ночь, и хорошо получается. Ибо мальчиков любит, работает душевно. Опять же по инструкции на такую работу подобных «дядей Коль» и устраивают. И на первом же семестре змей-искуситель Малофеева окружает заботой, лаской. Если человек не понимает, опять же вызывает в кабинетик, говорит уже сурово, по-мужски: «Сымай портки».
Так что есть и романтика.
В совсем уж неблагоприятном случае может нарваться на старого театрала с душой и талантом. См. клип.