Критический гуманитарный словарь/Есенин — различия между версиями
Monk (обсуждение | вклад) (Бунин) |
Monk (обсуждение | вклад) м |
||
| Строка 7: | Строка 7: | ||
Пошлость. Ни одной мысли не видно… И потом такая чёрная злоба. Зависть. Он всем завидует… Врёт на всех, — он ни одного имени не может спокойно произнести … очень подражателен — он просто пишет плохие стихи. Плохие — именно как стихи — вне зависимости от того, кого они напоминают ([[Критический гуманитарный словарь/Ахматова|Ахматова]], [https://tounb.ru/kakoj-chistyj-i-kakoj-russkij-poet]) | Пошлость. Ни одной мысли не видно… И потом такая чёрная злоба. Зависть. Он всем завидует… Врёт на всех, — он ни одного имени не может спокойно произнести … очень подражателен — он просто пишет плохие стихи. Плохие — именно как стихи — вне зависимости от того, кого они напоминают ([[Критический гуманитарный словарь/Ахматова|Ахматова]], [https://tounb.ru/kakoj-chistyj-i-kakoj-russkij-poet]) | ||
| − | Память, которую оставил по себе Есенин как человек, далеко не светла. И то, что есть теперь люди, которые называют ее светлой, великий позор нашего времени. Даже нигилисты, даже самые отпетые разночинцы шестидесятых — семидесятых годов просто поражены были слухом, будто Некрасов нечисто играет в карты. А теперь нет даже самых подлых, самых бесчисленных низостей, самой бесстыдной лжи, которая не прощалась бы писателю. И вот взять хоть ложь: когда-то Есенин, отбывая повинность в первую мировую войну, пустил слух, что он попал в дисциплинарный батальон — и за что же? — за то, что будто бы «отказался написать стихи в честь царя»! Кто-то требовал написать, а он, видите ли, отказался и пострадал! Он вообще не стеснялся во лжи, в актерстве на каждом шагу, всячески — то воспевая Ленина, слава которого «шумит, как ветр, по краю», и новую (ленинскую) эру, которая, по словам Есенина, была «не фунт изюма вам», то рыдая через некоторое время после того, что его деревенский мир «затих и присел, и в снежную выбель испуганно заметалась звенящая жуть». И все эти штучки неизменно служили к пущей его славе. В роли же скандалиста, хулигана, пьяницы, — допившегося до белой горячки, в которой он и повесился. [[Критический гуманитарный словарь/Бунин|Бунин]] | + | Память, которую оставил по себе Есенин как человек, далеко не светла. И то, что есть теперь люди, которые называют ее светлой, великий позор нашего времени. Даже нигилисты, даже самые отпетые разночинцы шестидесятых — семидесятых годов просто поражены были слухом, будто Некрасов нечисто играет в карты. А теперь нет даже самых подлых, самых бесчисленных низостей, самой бесстыдной лжи, которая не прощалась бы писателю. И вот взять хоть ложь: когда-то Есенин, отбывая повинность в первую мировую войну, пустил слух, что он попал в дисциплинарный батальон — и за что же? — за то, что будто бы «отказался написать стихи в честь царя»! Кто-то требовал написать, а он, видите ли, отказался и пострадал! Он вообще не стеснялся во лжи, в актерстве на каждом шагу, всячески — то воспевая Ленина, слава которого «шумит, как ветр, по краю», и новую (ленинскую) эру, которая, по словам Есенина, была «не фунт изюма вам», то рыдая через некоторое время после того, что его деревенский мир «затих и присел, и в снежную выбель испуганно заметалась звенящая жуть». И все эти штучки неизменно служили к пущей его славе. В роли же скандалиста, хулигана, пьяницы, — допившегося до белой горячки, в которой он и повесился. ([[Критический гуманитарный словарь/Бунин|Бунин]], «Публицистика 1918–1953 годов») |
[[Категория:Критический гуманитарный словарь]] | [[Категория:Критический гуманитарный словарь]] | ||
Версия 12:41, 31 мая 2021
Есенин — альфонс, пьяница, большевик! … Сегодня его большевизм находит выражение в бесконечном пьянстве и скандалах… (Мережковский)
У Есенина талант пошлости и кощунства (Блок)
Посмотрите на всех этих Есениных, Бабелей, Сейфуллиных, Пильняков, Соболей, Ивановых, Эренбургов: ни одна из этих «рож» словечка в простоте не скажет, а все на самом что ни на есть руссейшем языке (Бунин, «Инония и Китеж», 1925).
Пошлость. Ни одной мысли не видно… И потом такая чёрная злоба. Зависть. Он всем завидует… Врёт на всех, — он ни одного имени не может спокойно произнести … очень подражателен — он просто пишет плохие стихи. Плохие — именно как стихи — вне зависимости от того, кого они напоминают (Ахматова, [1])
Память, которую оставил по себе Есенин как человек, далеко не светла. И то, что есть теперь люди, которые называют ее светлой, великий позор нашего времени. Даже нигилисты, даже самые отпетые разночинцы шестидесятых — семидесятых годов просто поражены были слухом, будто Некрасов нечисто играет в карты. А теперь нет даже самых подлых, самых бесчисленных низостей, самой бесстыдной лжи, которая не прощалась бы писателю. И вот взять хоть ложь: когда-то Есенин, отбывая повинность в первую мировую войну, пустил слух, что он попал в дисциплинарный батальон — и за что же? — за то, что будто бы «отказался написать стихи в честь царя»! Кто-то требовал написать, а он, видите ли, отказался и пострадал! Он вообще не стеснялся во лжи, в актерстве на каждом шагу, всячески — то воспевая Ленина, слава которого «шумит, как ветр, по краю», и новую (ленинскую) эру, которая, по словам Есенина, была «не фунт изюма вам», то рыдая через некоторое время после того, что его деревенский мир «затих и присел, и в снежную выбель испуганно заметалась звенящая жуть». И все эти штучки неизменно служили к пущей его славе. В роли же скандалиста, хулигана, пьяницы, — допившегося до белой горячки, в которой он и повесился. (Бунин, «Публицистика 1918–1953 годов»)